Форум » Литература, искусство, музыка и юмор народов Кавказа » Стихи армянских поэтов » Ответить
Стихи армянских поэтов
Сокол: Колокол Свободы Аветик Исаакян. Перевод К. Бальмонта. Колокольная медь! Ты гуди величаво От вершин непокорных скалистых громад, Чтоб услышал тебя исполин среброглавый, Задремавший в тумане седой Арарат. Да гремит это медное гневное слово! Пусть о мести всё шире и шире звучит, Пусть от искры огня колокольного зова Клятва дружбы народов о мире звучит. От горы до горы, из долины в долину, По приволью лугов, по раздолию нив, Пусть от сердца до сердца несётся орлиный Несмолкающий этот бунтарский призыв. Окрылитесь, вздымайтесь все гордые души, Отзовитесь на колокол жаркой струной! Медный голос, звучи на воде и на суше, Проповедуй победу свободы святой; Разливайся, литьё огневого набата, И горячей октавой гуди да гуди, Сдуй дремучую думу с чела Арарата, И Казбек от тяжёлого сна разбуди! Не довольно ли с нас ненавистного ига? Не довольно ли гнусного лязга цепей? Так звени же, наш колокол, толпами двигай, И удар за ударом все звенья разбей! Ты бушуй, ты труби, ты греми, величавый, - Ведь идея добра утопает в крови... На священное поле отваги и славы Против зла и насилия мир позови! Чёрным тучам вели с небосклона убраться - И покажет свобода свой солнечный лик, Так зови же, зови же на праздник наш братства! Пусть победу куёт колокольный язык.
Ответов - 73, стр:
1 2 3 4 All
Anait: Ты не горда, страна моя... Ваан Терьян Ты не горда, страна моя. Ты с мудростью печаль сплетаешь. Заветы давние тая, Ты огненной тоской пылаешь. И разве не за скорбь твою Тебе любовь моя и радость? Как ты, и я покорно пью И горечь всю твою и сладость. Люблю не славу светлых дней, Не наши древние сказанья - Люблю я мир души твоей И песен тихие рыданья. Люблю я бедный твой наряд, Тоской молитвенною болен, Огни неяркие из хат И звоны с грустных колоколен. Перевод: Ф. Сологуба
Anait: Кавказ (Подарок кавказским армянам, моим товарищам) Сиаманто Это ли не золотой век?! - Век, разбивающий гневно тяжелые цепи рабства, Век столкновения лбов в смертельном ударе и век триумфа веры! Век, сокрушивший стальные несокрушимые деспотизма законы, Век, справедливо проливший столько вражеской крови И сложивший такую гору вражеских трупов Перед жаждущими мести глазами нашими... Кавказ, ты победно пронес высшее откровение В пламени рук своих, горящих природною мощью Народа, В мыслях своих, разлившихся солнцем отчаянной Победы, В крови своей, пылающей желанным восстанием... В единый вечер руки твои сорвали с небес Звезды свободы, Чтобы отнять у враждебного злобного неба Немного света, немного жизни, немного любви и немного мечты Для твоего поколения смутного, Для страждущих братьев, воззвавших к тебе... О, слава тебе и слава гордости гор твоих, согреваемых молниями. Из несокрушимой, вечной скалы рождены Огнеглазые, черноволосые твои сыновья. Полночные страшные шквалы лесов твоих В сердца бойцов вливали могучую силу, И долины твои под ногами героев зеленели дорогой Надежды, И души их бурей твоей протрубили спасения час. В глубинах твоих, под сердцем твоим, под солнцем твоим родилась Храбрейшая часть моей Нации древней. Именно там озарением вспыхнуло наше чело посреди темноты; Именно там засверкал справедливейший Меч борьбы; Именно там Народ потребовал прав своих собственными кулаками - Именно там, - не плача, не преклоняя колен, не склонив головы, Именно там с гордостью принял всю тяжесть борьбы и отчаянно дрался; Именно там он возжег факел свободы и справедливости Перед всеми народами запада; Именно там проклятье свое он с отвращением выхаркнул Под ноги венценосцам; Именно там, наконец, тирания поджала пристыжено хвост. И отныне - мрамор на мрамор твоих поколений - Обелиски Славы твоей вырастут именно там... Ударь, Кавказ! Глаза разоренной Отчизны глядят на тебя, И видит Армения, что злоба твоих врагов - ее врагов порожденье. Скорбный пепел ее могил и ветер ее пожарищ Летят по дорогам твоим, одевая их в траур, И кровь ее подступает к порогу братского твоего очага. И дрожит израненная ее рука, ища твою крепкую руку... Да, сегодня все тот же враг перед ней, он все так же мечтает Нас разбить и отпраздновать гибель нашего Рода. Но сегодня взирает он с ужасом на эту тяжелую руку твою - Руку защитника. Что ж, ударь его, Кавказ, хотя может ли эта мразь Быть достойной рыцарского удара? Ударь, хотя священный твой Меч Осквернит ядовитая гнусная кровь этого стада гиен; Ударь, хотя герою только с героями должно бороться. Ударь, чтоб разбить эту жалкую Судьбу, породившую зло. Ударь, потому что каждая Надежда надеется на тебя И каждое будущее тебя умоляет: Ударь, потому что каждая Свобода и каждое Солнце От искр ударов твоих жажду гордиться. Да будет равна твоя ненависть нетленной твоей любви. Ударь, ударь! И начнут голубеть небеса. И зори грянут. Ударь! И гром удара, несущею освобождение от Масиса и до Тавроса, Раскатится в самых глубинах Родины. Перевод: С. Скверского
Nz: Пчелы Мисак Мецаренц Мои желания — взлетающие пчелы. Пронзая золотистую черту И золотистою пыльцою морося, Они взлетели светлым роем И улетели за предел долины, И, разрывая полумрак тумана, Вдруг устремились к солнцу целым роем, А солнце — золотой цветок тумана. Так изумрудны, солнечны, рубиновы, Впитавшие в себя все краски и оттенки, Они взлетели из глухих ущелий, С полян и ласковых полей пшеничных. А я, отверженный, стою на берегу. Мечта меланхоличная моя Протянута к далеким цветникам, Где в этот миг расселись беззаботно Моих желаний золотые пчелы. Ах, на заре Мне снова колесить дорогой страха. Я, переполненный до онеменья чувств Вином чернейшим ночи, Опять обязан исходить Крутые тропы собственной боязни. И, заискрясь под черепом моим, Возникнет в пламени святом надежда. Моих желаний золотые пчелы... Их возвращенья с нетерпеньем жду я После полудня в неурочный час. Только они в дороге потерялись. Уже стемнело. Зря я, видно, жду Их медоносного — с одышкой — возвращенья. Я очень утомился, ожидая Сладчайший мед своих желаний ярких. И в неурочный этот бред Я счастлив буду даже получить Одно отравленное жало Заблудших пчел моих желаний.
Nz: Строки любви Ованес Шираз Весна во мне, и я пою, и все поет в Армении. Ищу любимую все дни я напролет в Армении. Как много девушек вокруг — кувшинки, розы, лилии, Но горьких слез я лью росу, когда цветет Армения. Ищи, но ты ищи без слез, мне говорили многие, Кувшинок много здесь и роз, мне говорили многие, Но пусть цветами луг зарос, мне говорили многие, Ведь лишь один цветок любовь тебе несет в Армении. Один цветок еще не май, но в нем любви цветение, В нем сотни весен, так и знай, в нем все твое спасение. Напрасно бродишь средь цветов в любовном ослеплении. Лишь с одного цветка бери ты сладкий мед в Армении. Весна во мне, и все поет, и я пою в Армении, Я не могу ее найти и слезы лью в Армении. Вы не смотрите сотней глаз, о девушки Армении, Я лишь одну ищу средь вас, о девушки Армении!
Nz: Армянке Анаит Я повидал немало разных стран, Объездил я едва ли не полсвета, Но возвратился из страны армян И ныне повторяю имя это. Во мне живёт любовь к её камням, Сто раз оплаканным, сто раз воспетым. Любовь к её сынам и дочерям, Её пророкам и поэтам. В моих горах сегодня снегопад, Он падает с небес легко и немо. Передо мной белеет Арарат, Хотя смотрю я на снега Чегема. Моя любовь в груди моей болит, Она, как снег, чиста, как горы, свята. Я повторяю имя Анаит И вижу белый купол Арарата.
Anait: Нарек Торосян **** Ночь. Мы с тобой плывём по реке. Лунный свет. Наши силуэты отражаются в воде. Ты нежно прижалась ко мне, Как хорошо, что есть любовь на Земле. * Ну а ночь продолжает своё турне, Посмотри, та Звезда улыбается тебе. Присмотрись, это я через век в твоей судьбе, Ведь все мы гости на Земле. * Рассвет всё ближе. А мы дальше по реке… Последний отблеск Луны на воде. Я слова любви прошепчу тебе, Ты единственная моя радость на Земле.
Anait: Прощание Нарек Торосян Мимо ты прошла, не поднимая глаз, Как будто ничто и не связывало нас, Будто встретились мы, в первый раз… * А листья осенние падают медленно кружась, Как тот наш прощальный вальс. Скоро землю окутает белоснежная зима, И твои следы потеряю я, навсегда. * Историю нашей любви буду я хранить, И ты не сможешь меня забыть. Как Ромео и Джульетта тогда, Мы с тобой обречены на века.
Anait: Звёзды Нарек Торосян Когда я смотрю на ночное небо И вижу рядом две звезды Мне кажется, что это я и ты… Такие же счастливые, Такие же яркие. Вместе встречаем рассвет, Вместе провожаем закат. Но звёзды живут миллионы лет, А нам с тобой отведён всего лишь век. Но век с тобой лучше, Чем миллион лет одинокой звездой. Милая, постой, не уходи Всё у нас впереди: И осенний листопад, И зимою белые снежинки. Весенние цветы, И летней ночью звездопад.
Anait: Живи - как знаешь Нарек Торосян А ты живи, Живи, как знаешь. Только знай - судьбу не обманешь, И с другим счастливой - ты не станешь. А когда устанешь, И имя моё прошепчешь - Ответа ты не услышишь, Лишь тогда ты всё поймёшь. А за окном осенний дождь, И тебя окутает холод. Только тогда поймёшь - Как я тебе дорог.
Nz: Три сонета о Гехарде Левону Адамяну Сиявуш Мамедзаде I. ГАЛДЗАК Зодчий Галдзак, начиная строительство Гехарда, прорубил сверху проем в монолитной скале, все глубже продвигаясь в каменную толщу. Свет сопутствовал ему. И кто сказал: «Вначале было слово?» Вначале был неистребимый свет, Пусть мрак давил жестоко и свинцово, Но свет был избавлением от бед. Галдзак трудился зорко и толково, Резцом владея, как пером поэт, Вгрызаясь в толщу каменного крова, И свет летел за человеком вслед. Он знал, что нет решения иного, Лишь светом тьму дано свести на нет. Крушил гранит упрямо и сурово, Пока не стал и немощен, и сед... Сходя во мрак, он к богу шел, Галдзак, Но Бог — был светом в истовых глазах. II. ЧУДО По преданию, Тамерлану, подступившему с воинством к Гехарду, показалось, что в храме есть невиданное сокровище, источающее искрометный свет. Он вошел в храм, устремился к светящемуся чуду, простер руки и... ухватил пустоту... И это было тайной чудодея, А попросту—оптический обман. Казалось, что молитвенно радея, С простертыми руками Тамерлан Застыл на месте, может, сожалея, Что храма не взвалить на караван... Луч света, как высокая идея, Как дух не покорившихся армян, Под сводами мерцающими рея, Истаял вдруг... И благостный туман Клубился, то густея, то редея, И тень креста упала на колчан. Взирал Тимур в синеющий проем— Всесильный враг в бессилии своем. III. МАТАХ Деревья окрест Гехарда увешаны разноцветными тесьмами, памятными местами заветных желаний. Это обет, по-армянски именуемый словом «матах». Их тысячи-этих скромных символов надежды. Сын не вернулся с яростной войны, А мать все ждет с надеждою последней. Или недуг подкрался незаметно, Изжить который люди не вольны, Иль писем нет с далекой стороны, Или любовь осталась безответной, И вот ее несбыточные сны Витают над пестрядью многоцветной, Или мечтанья женщины, жены О материнской радости заветной... А я с мечтой увидеть жизнь безбедной Даю обет во имя тишины,— И да пребудет этот мир и храм, Завещанные будущим векам! Сиявуш Мамедзаде.
Nz: Любимой Маме Карен Хачатрян Ты нам жизнь подарила И заботою нас окружила, Ты нас жить научила, Научила любить и прощать Доброта твоих глаз Нас не раз от недугов лечила Теплота твоих слов Нам надежду дарила не раз И пусть эти слова мы не часто тебе говорили, Ты всегда нас душою и сердцем умела понять - Мы так любим тебя, мы всегда тебя очень любили Наша милая, добрая, нежная, светлая мать. Ты себя не щадила, Свою молодость нам посвятила Ты нас верить учила, И веру в себя не терять, Доброта твоих глаз Нас не раз от недугов лечила Теплота твоих слов Нам надежду дарила не раз И пусть эти слова мы не часто тебе говорили, Ты всегда нас душою и сердцем умела понять - Мы так любим тебя, мы всегда тебя очень любили Наша милая, добрая, нежная, светлая мать. Спасибо тебе, Мама, за все...
Nz: Стихи о Геноциде армян Арарат Мкртычян Мы родились под звуки плача И думали, что не будет иначе... Армян они резали всех: Слабых, женщин, даже тех, Кто не мог сказать ни одного слова, Кто не мог обидеть или оскорбить другого, Кто не мог без трости подняться, Кто не мог Богом поклясться. Мы подобно верблюдам, Которые долго могут без воды, Выжили почти что чудом, Также без воды и без еды. Мы разъехались по всей земле, Но не забываем о тебе... Живи вечно, АрменИ! Ты у нас всегда в груди!
Anait: Прелюдия Левон Мириджанян Стадо текло, поднимаясь кремнистою кручею. Не стадо, а люди — поток бесконечно текущий. А круча не кручей была, а вершиной зовущей, Дорогой сегодняшней жизни и жизни грядущей. Стадо текло, оставляя века за собою, На части рвалось, оставаясь единым и целым, Ярясь мятежами и тихо смиряясь с судьбою, Упрямо текло по дороге к неведомой цели. Стадо текло из веков, что не знают предела, На горькой дороге всего повидало немало. Но в бурях вселенских свой дух закалило и тело, А грозное время следы на челе начертало. Стадо текло бесконечной и смирной рекою. Надежды и судьбы людские храня сызначала, Соху и стрелу изготовив умелой рукою, Истории жизни своей изменить не мечтало. Стадо текло, оставляя века, словно меты. Умершему камню давало и душу и крылья. Влекомое к вечному празднику жизни и света Дорогой добра, создавало и сказки, и были...
Nz: Памяти жертв геноцида армян 1915-1922 годов в Западной Армении Кнарик Хартавакян * * * …Болит душа армянская, болит, Хотя десятилетья миновали. Незабываем страшный геноцид, Тот день, когда цвет нации распяли. Безумствовал кровавый ятаган, И пуля настигала безоружных, Поток речной, от крови став багрян, Неистовство на беженцев обрушил. И казнь свершал безводный Тер-эль-Зор, Когда согнали жаждущих в пустыню. Напрасно в небо устремлялся взор, – Немилосердны небеса поныне. Спустя десятилетья Сумгаит Нам всколыхнул растерзанную память. Болит душа армянская, болит, Коль снова брошен в армянина камень! Коль снова Варужан, Сиаманто, Встают в крови пред нашими глазами, Не смеем мы вовек забыть о том, Как забросали гениев камнями. Как обезумел в горе Комитас, Трагедию армянства наблюдая. Его мелодий отзвук не угас, Им внемля, мы обеты в сердце дали. Звучат молитвы в этот день в церквях, Чеканен слог старинного грабара. Колышется над храмом скорбный стяг, Цветы ложатся на узор хачкара... Хоть память коротка порой у нас, – Он незабвенен, день поминовенья, Свет поминальных свечек не угас, И не утихла боль ни на мгновенье! Болит душа армянская, болит, Хотя десятилетья миновали. Незабываем страшный геноцид, Тот день, когда цвет нации распяли...
Nz: Тигран Тавадян Мой Вождь, мой Бог, моя Икона, Дороже жизни во сто крат, Отчизны царская корона, Седой великий Арарат. Народа нашего святыня, В туманной дымке, как мираж, Армянской гордости твердыня, Истории армянской страж. Ты – сердце Родины любимой, Святой землею окружен, Но ныне, злой судьбой гонимый, Османской нечистью пленен. Потомки hАйка и Торгома В позоре будут жить, пока, Тебе из вражьего полона Не даст свободу их рука. Победы день придет, конечно, И всех моих богов парад Возглавишь ты, святой и вечный, Опять свободный Арарат!
Anait: Сущность Левон Мириджанян Стадо людьми называлось, а люди — народом. Нация это. Такая уж прихоть природы: Каждая нация долю свою избирает. «Миссией» долю такую народ называет. Стадо рекой полноводной бурлило, гремело. Быть не могло, чтобы эта река обмелела! Время пришло, опустилось на землю, настало — Мир услыхал и узнал, и уверовал в стадо. Роком несчастным терзало его не однажды. Било о скалы, топило и мучило жаждой. Были леса и поля непригодны для стада... Как же пути многотрудны... А двигаться надо! Нет. Не стояло на месте, не стало болотом, Шло и творило историю кровью и потом. Было поверженным, битым, но вновь воскресало. Дух несгибаемый миру оно показало. Дух его древний, пройдя через все повороты, К солнцу летел, высоту набирая в полете. Стадо текло, злую тьму изгоняя и скверну. Разум и свет — были делом его непременным.
Anait: Судьба Левон Мириджанян Стадо поднималось ввысь. Молча шло оно и долго. Поднимайся, не сорвись! — Нет ему иного долга. Где вершина? — Приглядись. Нет вершины? Эко дело! Все равно дорога — ввысь! — Так судьба ему велела.
Anait: Народу моему любимому Петрос Капанци Коль ты меня, народ мой, не наставишь — Мне по миру скитаться круглый год, А если ты мне светлый лик свой явишь — На путь благой ступлю я, мой народ! Как вешний дождь, твое веленье свято. Когда пригреешь ты меня как брата, Вновь становлюсь я тем, чем был когда-то, А не пригреешь — мучюсь от невзгод! Нет без тебя мне счастья, я безроден, Без твоего участья я бесплоден. На что я годен и кому угоден? Я словно древо, где не зреет плод. Привечен ты владыками вселенной, Отмечен в книге древней и священной. Подобно солнцу вечный и нетленный, Меня ты озаряешь, мой народ! Ты, озаренный светом и весною, Исполни всё желаемое мною. Коль твоего благоволенья стою, Благослови — и сад мой зацветет. Но что ж ты допускаешь промедленье, Зачем свои скрываешь побужденья? Твое неторопливо пробужденье, — Веди меня, мой праведный народ!
Anait: Изабелла Тер-Оганесян * * * – Заплати налоги и живи спокойно! Кричат с экранов правители нации. Налоги греха обходятся дорого – Госпожа фортуна не терпит слабости... Штаты подвержены калифорникации. Прочитав Набокова черную трагикомедию – Господь лежит перемордитом вниз На куче старых газет своей молодости. Не летать высоко на крыльях удачи. Икар спалил перья – ослепленный солнцем. Будничность не терпит среднепальцизма, Так никому не дожить до старости. Рождая каждое утро нового мира Плевать в раковину – почистив зубы. Играть на пианино, и пасти овец – Жевать беспрестанно песок времени. Головная боль – самовлюбленная, трезвая, Кричит о начале конца семестра. И Гинсберг нашептывает бесконечно: “Who killed the pork chops? What price bananas? Are you my angel?”
Anait: Одиночество Изабелла Тер-Оганесян Нога босая на кафель синий – сквозящий холод. Непрочитанной книги страницы белые – познаний голод... Холод желаний, общенья голод... Жажда страданий – разлуки молот. Лишь улыбнись мне, хоть раз, буду счастлива, горною речкою шумной в весну потеку я отважно. Голодно, холодно мне, словно в городе миллионном, громком... Спаси же меня, ты ведь можешь! Обогрей, накорми – приласкай – улыбкой, словом.
полная версия страницы