Форум » Литература, искусство, музыка и юмор народов Кавказа » НАШИ ТАЛАНТЫ!!! (продолжение) » Ответить
НАШИ ТАЛАНТЫ!!! (продолжение)
изгнанница: Ребята, все мы по-своему талантливы))) Выкладывайте сюда свои стихи, рассказы, песни, всё, что душе угодно, но только своё!!!
Nz: Алексей Апухтин стихи Антология русской поэзии ПОСВЯЩЕНИЕ Еще свежа твоя могила, Еще и вьюга с высоты Ни разу снегом не покрыла Ее поблекшие цветы; Но я устал от жизни этой, И безотрадной и тупой, Твоим дыханьем не согретой, С твоими днями не слитой. Увы! ребенок ослепленный, Иного я от жизни ждал: В тумане берег отдаленный Мне так приветливо сиял. Я думал: счастья, страсти шумной Мне много будет на пути... И, боже! как хотел, безумный, Я в дверь закрытую войти! И я поплыл... Но что я видел На том желанном берегу, Как запылал, возненавидел,- Пересказать я не могу. И вот, с разбитою душою, Мечту отбросивши свою, Я перед дверью роковою В недоумении стою. Остановлюсь ли у дороги, С пустой смешаюсь ли толпой, Иль, не стерпев души тревоги, Отважно кинусь я на бой? В борьбе неравной юный воин, В боях неопытный боец,- Как ты, я буду ль тверд, спокоен, Как ты, паду ли наконец? О, где б твой дух, для нас незримый, Теперь счастливый ни витал, Услышь мой стих, мой труд любимый: Я их от сердца оторвал! А если нет тебя... О, боже! К кому ж идти? Я здесь чужой... Ты и теперь мне всех дороже В могиле темной и немой.
Nz: Эдуард Асадов стихи Антология русской поэзии МОЯ ЗВЕЗДА Наверно, так уж повелось от века, В народе говорится иногда, Что где-то есть порой у человека Далекая, счастливая звезда. А коль звезда по небу покатилась, В глубокой тьме прочерчивая след, То где-то, значит, жизнь остановилась И что кого-то в мире больше нет. Звезда моя! Прозрачно-голубая! Всю жизнь воюя, споря и любя, Как ты добра - я в точности не знаю. Но с детских лет я верую в тебя. Когда мне было радостно до боли При свете милых удивленных глаз, И в час, когда читал я в нашей школе На выпускном стихи в последний раз, И в час, когда шагал я с аттестатом В лучах надежды утренней Москвой, Когда я был счастливым и крылатым,- Ты в полный жар сияла надо мной! И в дни, когда под грохот эшелонов, Под пенье пуль, навстречу воронью, Я шел без сна в шинели и погонах Сквозь сто смертей за Родину мою, Когда я стыл под вьюгой ледяною, Когда от жажды мучился в пути, И в тихий час, и в самом пекле боя Я знал, что ты мне светишь впереди. Но так уж в мире, кажется, бывает, Что дальняя счастливая звезда Не всякий раз приветливо мигает И полным жаром блещет не всегда... И в том бою, когда земля горела И Севастополь затянула мгла, Ты, видимо, меня не разглядела И уберечь от горя не смогла. И вот, когда дыханье пропадает, Уходят силы, а сознанье - дым... Тогда для смерти время наступает, И смерть пришла за сердцем за моим. Да не сумела, не остановила. То ль потому, что молодость жила, Иль потому, что комсомольским было, Но только зря старуха прождала! Звезда моя! Я вовсе не стараюсь Всего добиться даром, без труда. Я снова сам работаю, сражаюсь, И все же ты свети хоть иногда... Ведь как порою нелегко бывает, Когда несутся стрелы мне вослед И недруги бранят не умолкая, Тогда сижу, курю я и не знаю, Горишь ты надо мною или нет! А впрочем, что мне недруги и стрелы! Звезда моя! Горячая звезда! Да, ты горишь! А если б не горела, Я не достиг бы счастья никогда! А я достиг... Чего мне прибедняться! Я знаю цель. Тверды мои шаги. И я умею даже там смеяться, Где слабый духом выл бы от тоски! Звезда моя! Ты тоже не сдаешься, Как я, таким же пламенем горя! И в час, когда ты, вздрогнув, оборвешься, Не скажут нам, что мы горели зря! И я мечтаю вопреки примете, Когда судьба нас вычеркнет навек, Пусть в этот миг родится на планете Какой-нибудь счастливый человек!
Nz: Михаил Кузмин Антология русской поэзии В САДУ Их руки были приближены, Деревья были подстрижены, Бабочки сумеречные летали. Слова все менее ясные, Слова все более страстные Губы запекшиеся шептали. "Хотите знать Вы, люблю ли я, Люблю ли, бесценная Юлия? Сердцем давно Вы это узнали", - Цветок я видел палевый У той, с кем танцевали Вы, Слепы к другим дамам в той же зале. "Клянусь семейною древностью, Что Вы обмануты ревностью - Вас лишь люблю, забыв об Аманде!" Легко сердце прелестницы, Отлоги ступени лестницы - К той же ведут они их веранде. Но чьи там вздохи задушены? Но кем их речи подслушаны? Кто там выходит из-за боскета? Муж Юлии то обманутый, В жилет атласный затянутый - Стекла блеснули его лорнета.
Nz: Михаил Кузмин Антология русской поэзии ЛЮБОВЬ 1 Когда я тебя в первый раз встретил, не помнит бедная память: утром ли то было, днем ли, вечером или поздней ночью. Только помню бледноватые щеки, серые глаза под темными бровями и синий ворот у смуглой шеи, и кажется мне, что я видел это в раннем детстве, хотя и старше тебя я многим. 2 Ты — как у гадателя отрок' все в моем сердце читаешь, все мои отгадываешь мысли, все мои думы знаешь, но знанье твое тут невелико, и не много слов тут и нужно, тут не надо ни зеркала, ни жаровни: в моём сердце, мыслях и думах всё одно звучит разными голосами: «Люблю тебя, люблю тебя навеки!» 3 Наверно в полдень я был зачат, наверно родился в полдень, и солнца люблю я с ранних лет лучистое сиянье С тех пор как увидел я глаза твои, я стал равнодушен к солнцу: зачем любить мне его одного, когда в твоих глазах их двое? 4 Люди видят сады с домами и море, багровое от заката, люди видят чаек над морем и женщин на плоских крышах, люди видят воинов в латах и на площади продавцов с пирожками, люди видят солнце и звезды, ручьи и светлые речки, а я везде только и вижу бледноватые смуглые щеки, серые глаза под темными бровями и несравнимую стройность стана,— так глаза любящих видят то, что видеть велит им мудрое сердце. 5 Когда утром выхожу из дома, я думаю, глядя на солнце: «Как оно на тебя похоже, когда ты купаешься в речке или смотришь на дальние огороды!» И когда смотрю я в полдень жаркий на то же жгучее солнце, я думаю про тебя, моя радость: «Как оно па тебя похоже, когда ты едешь по улице людной!» И при взгляде на нежные закаты ты же мне на память приходишь, когда, побледнев от ласк, ты засыпаешь и закрываешь потемневшие веки. 6 Не напрасно мы читали богословов и у риторов учились недаром, мы знаем значенье каждого слова и все можем толковать седмиобразно. Могу найти четыре добродетели в твоем теле и семь грехов, конечно; и охотно возьму себе блаженства; но из всех слов одно неизменно: когда смотрю в твои серые очи и говорю: «люблю» — всякий ритор поймет только «люблю» и ничего больше. 7 Если б я был древним полководце, покорил бы я Ефиопию и Персов, свергнул бы я фараона, построил бы себе пирамиду выше Хеопса, и стал бы славнее всех живущих в Египте! Если б я был ловким вором, обокрал бы я гробницу Менкаура, продал бы камни александрийским евреям, накупил бы земель и мельниц, и стал бы богаче всех живущих в Египте. Если б я был вторым Антиноем, утопившимся в священном Ниле - я бы всех сводил с ума красотою, при жизни мне были б воздвигнуты храмы, и стал бы сильнее всех живущих в Египте. Если б я был мудрецом великим, прожил бы я все свои деньги, отказался от мест и занятий, сторожил бы чужие огороды - и стал бы свободней всех живущих в Египте. Если б я был твоим рабом последним, сидел бы я в подземелье и видел бы раз в год или два года золотой узор твоих сандалий, когда ты случайно мимо темниц проходишь, и стал бы счастливей всех живущих в Египте.
Nz: Павел Антокольский Антология русской поэзии ОДА Стреляя, целуя, калеча, Ко всем обращаясь на «ты», Ты стужей сводила все плечи И голодом все животы. Над каждым созданием смелым, Над каждым людским ремеслом Писала крошащимся мелом: — Прощайся! И это — на слом. И люди узнали, что срама Не имут лохмотья. И мгла Печатью ножового шрама На бледные лица легла. И гибель, как общее место, Как звон риторических фраз, Как общая мать и невеста, Меж них проходила не раз. Владея подобием быта, Как тонущий утлой доской, Я знал,— ненадолго добытый, Не праведен шаткий покой. Я знал, что взрослей и моложе Тебя, моя сверстница, нет, Что срок никакой не положен Для мчания солнц и планет, Что ты их сшибаешь и плавишь Вез всяких небесных подлог, Как музыка громами клавиш, Сердца нам сжимаешь в комок. Твой голос вторгается к людям, Он в дальные дали зовет, Сметая объедки на блюде В блудилище рвот и зевот. И роет воздушные ямы, Утроив дыханье мое, Касаясь вселенной краями, И строит людское жилье, И кроет Европу боями. И снова в глаза наши бьет Прожектор и рубит снопами Куски непогоды. И память Глядит не назад, а вперед. Там визг добела раскаленных, Породу буравящих сверл. Там сжатое в сто атмосфер Бездонное небо в баллонах. Там ветер! Там пуск наугад Разведок во вражеский лагерь. Леса новостроек. И флаги. И смена ударных бригад. Там в камерах внутриатомных Энергия новых миров. Там библиотек многотомных Широко распахнутый кров Для всех молодых и бездомных. Там лег на барханы песка Пунктир оросительной сети. Там, еле светясь на рассвете, Еще не размечен пока Флажками на карте вселенной Последний решительный бой! Там — за обладанье тобой, О, будь хоть спартанской Еленой Иль девушкой нашей любой,— Индусы, арабы, монголы, Мильонные полчища мча, Прочтут огневые глаголы, Твой лозунг, твой ясный и голый На знамени из кумача!
Nz: Иннокентий Анненский стихи Антология русской поэзии 8 Девиз Таинственной похож На опрокинутое 8: Она - отраднейшая ложь Из всех, что мы в сознаньи носим. В кругу эмалевых минут Ее свершаются обеты, А в сумрак звездами блеснут Иль ветром полночи пропеты. Но где светил погасших лик Остановил для нас теченье, Там Бесконечность - только миг, Дробимый молнией мученья. * В качестве загл. - математический знак бесконечности. В кругу эмалевых минут Имеется в виду эмалевый циферблат часов.
Nz: Эдуард Асадов стихи Антология русской поэзии ОБИДНАЯ ЛЮБОВЬ Пробило десять. В доме тишина. Она сидит и напряженно ждет. Ей не до книг сейчас и не до сна, Вдруг позвонит любимый, вдруг придет?! Пусть вечер люстру звездную включил, Не так уж поздно, день еще не прожит. Не может быть, чтоб он не позвонил! Чтобы не вспомнил - быть того не может! "Конечно же, он рвался, и не раз, Но масса дел: то это, то другое... Зато он здесь и сердцем и душою". К чему она хитрит перед собою И для чего так лжет себе сейчас? Ведь жизнь ее уже немало дней Течет отнюдь не речкой Серебрянкой: Ее любимый постоянно с ней - Как хан Гирей с безвольной полонянкой. Случалось, он под рюмку умилялся Ее душой: "Так преданна всегда!" Но что в душе той - радость иль беда? Об этом он не ведал никогда, Да и узнать ни разу не пытался. Хвастлив иль груб он, трезв или хмелен, В ответ - ни возражения, ни вздоха. Прав только он и только он умен, Она же лишь "чудачка" и "дуреха". И ей ли уж не знать о том, что он Ни в чем и никогда с ней не считался, Сто раз ее бросал и возвращался, Сто раз ей лгал и был всегда прощен. В часы невзгод твердили ей друзья: - Да с ним пора давным-давно расстаться. Будь гордою. Довольно унижаться! Сама пойми: ведь дальше так нельзя! Она кивала, плакала порой. И вдруг смотрела жалобно на всех: - Но я люблю... Ужасно... Как на грех!.. И он уж все же не такой плохой! Тут было бесполезно препираться, И шла она в свой добровольный плен, Чтоб вновь служить, чтоб снова унижаться И ничего не требовать взамен. Пробило полночь. В доме тишина... Она сидит и неотступно ждет. Ей не до книг сейчас и не до сна: Вдруг позвонит? А вдруг еще придет? Любовь приносит радость на порог. С ней легче верить, и мечтать, и жить. Но уж не дай, как говорится, бог Вот так любить!
Nz: Эдуард Асадов стихи Антология русской поэзии ОБИДНАЯ ЛЮБОВЬ Пробило десять. В доме тишина. Она сидит и напряженно ждет. Ей не до книг сейчас и не до сна, Вдруг позвонит любимый, вдруг придет?! Пусть вечер люстру звездную включил, Не так уж поздно, день еще не прожит. Не может быть, чтоб он не позвонил! Чтобы не вспомнил - быть того не может! "Конечно же, он рвался, и не раз, Но масса дел: то это, то другое... Зато он здесь и сердцем и душою". К чему она хитрит перед собою И для чего так лжет себе сейчас? Ведь жизнь ее уже немало дней Течет отнюдь не речкой Серебрянкой: Ее любимый постоянно с ней - Как хан Гирей с безвольной полонянкой. Случалось, он под рюмку умилялся Ее душой: "Так преданна всегда!" Но что в душе той - радость иль беда? Об этом он не ведал никогда, Да и узнать ни разу не пытался. Хвастлив иль груб он, трезв или хмелен, В ответ - ни возражения, ни вздоха. Прав только он и только он умен, Она же лишь "чудачка" и "дуреха". И ей ли уж не знать о том, что он Ни в чем и никогда с ней не считался, Сто раз ее бросал и возвращался, Сто раз ей лгал и был всегда прощен. В часы невзгод твердили ей друзья: - Да с ним пора давным-давно расстаться. Будь гордою. Довольно унижаться! Сама пойми: ведь дальше так нельзя! Она кивала, плакала порой. И вдруг смотрела жалобно на всех: - Но я люблю... Ужасно... Как на грех!.. И он уж все же не такой плохой! Тут было бесполезно препираться, И шла она в свой добровольный плен, Чтоб вновь служить, чтоб снова унижаться И ничего не требовать взамен. Пробило полночь. В доме тишина... Она сидит и неотступно ждет. Ей не до книг сейчас и не до сна: Вдруг позвонит? А вдруг еще придет? Любовь приносит радость на порог. С ней легче верить, и мечтать, и жить. Но уж не дай, как говорится, бог Вот так любить!
Nz: Эдуард Асадов стихи Антология русской поэзии НЕЖНЫЕ СЛОВА То ли мы сердцами остываем, То ль забита прозой голова, Только мы все реже вспоминаем Светлые и нежные слова. Словно в эру плазмы и нейтронов, В гордый век космических высот Нежные слова, как граммофоны, Отжили и списаны в расход. Только мы здесь, видимо, слукавили Или что-то около того: Вот слова же бранные оставили, Сберегли ведь все до одного! Впрочем, сколько человек ни бегает Средь житейских бурь и суеты, Только сердце все равно потребует Рано или поздно красоты. Не зазря ж оно ему дается! Как ты ни толкай его во мглу, А оно возьмет и повернется Вновь, как компас, к ласке и теплу. Говорят, любовь немногословна: Пострадай, подумай, раскуси... Это все, по-моему, условно, Мы же люди, мы не караси! И не очень это справедливо - Верить в молчаливую любовь. Разве молчуны всегда правдивы? Лгут ведь часто и без лишних слов! Чувства могут при словах отсутствовать. Может быть и все наоборот. Ну а если говорить и чувствовать? Разве плохо говорить и чувствовать? Разве сердце этого не ждет? Что для нас лимон без аромата? Витамин, не более того. Что такое небо без заката? Что без песен птица? Ничего! Пусть слова сверкают золотинками, И не год, не два, а целый век! Человек не может жить инстинктами, Человек - на то и человек! И уж коль действительно хотите, Чтоб звенела счастьем голова, Ничего-то в сердце не таите, Говорите, люди, говорите Самые хорошие слова!
Nz: Эдуард Асадов стихи Антология русской поэзии НЕЖНЫЕ СЛОВА То ли мы сердцами остываем, То ль забита прозой голова, Только мы все реже вспоминаем Светлые и нежные слова. Словно в эру плазмы и нейтронов, В гордый век космических высот Нежные слова, как граммофоны, Отжили и списаны в расход. Только мы здесь, видимо, слукавили Или что-то около того: Вот слова же бранные оставили, Сберегли ведь все до одного! Впрочем, сколько человек ни бегает Средь житейских бурь и суеты, Только сердце все равно потребует Рано или поздно красоты. Не зазря ж оно ему дается! Как ты ни толкай его во мглу, А оно возьмет и повернется Вновь, как компас, к ласке и теплу. Говорят, любовь немногословна: Пострадай, подумай, раскуси... Это все, по-моему, условно, Мы же люди, мы не караси! И не очень это справедливо - Верить в молчаливую любовь. Разве молчуны всегда правдивы? Лгут ведь часто и без лишних слов! Чувства могут при словах отсутствовать. Может быть и все наоборот. Ну а если говорить и чувствовать? Разве плохо говорить и чувствовать? Разве сердце этого не ждет? Что для нас лимон без аромата? Витамин, не более того. Что такое небо без заката? Что без песен птица? Ничего! Пусть слова сверкают золотинками, И не год, не два, а целый век! Человек не может жить инстинктами, Человек - на то и человек! И уж коль действительно хотите, Чтоб звенела счастьем голова, Ничего-то в сердце не таите, Говорите, люди, говорите Самые хорошие слова!
Nz: Михаил Лермонтов Антология русской поэзии ВЕНЕЦИЯ 1 Поверхностью морей отражена, Богатая Венеция почила, Сырой туман дымился, и луна Высокие твердыни осребрила. Чуть виден бег далекого ветрила, Студеная вечерняя волна Едва шумит вод веслами гондолы И повторяет звуки баркаролы. 2 Мне чудится, что это ночи стон, Как мы, своим покоем недовольной, Но снова песнь! и вновь гитары звон! О, бойтеся, мужья, сей песни вольной. Советую, хотя мне это больно, Не выпускать красавиц ваших, жен; Но если вы в сей миг неверны сами, Тогда, друзья! да будет мир меж вами! 3 И мир с тобой, прекрасный Чичизбей, И мир с тобой, лукавая Мелина. Неситеся по прихоти морей, Любовь нередко бережет пучина; Хоть и над морем царствует судьбина, Гонитель вечный счастливых людей, Но талисман пустынного лобзанья Уводит сердца темные мечтанья. 4 Рука с рукой, свободу дав очам, Сидят в ладье и шепчут меж собою; Она вверяет месячным лучам Младую грудь с пленительной рукою, Укрытые досель под епанчою, Чтоб юношу сильней прижать к устам; Меж тем вдали, то грустный, то веселый, Раздался звук обычной баркаролы: Как в дальнем море ветерок, Свободен вечно мой челнок; Как речки быстрое русло, Не устает мое весло. Гондола по воде скользит, А время по любви летит; Опять сравняется вода, Страсть не воскреснет никогда.
Nz: Алексей Апухтин стихи Антология русской поэзии ПИСЬМО Увидя почерк мой, Вы, верно, удивитесь: Я не писала Вам давно. Я думаю, Вам это всё равно. Там, где живете Вы и, значит, веселитесь, В роскошной, южной стороне, Вы, может быть, забыли обо мне. И я про всё забыть была готова... Но встреча странная — и вот С волшебной силою из сумрака былого Передо мной Ваш образ восстает. Сегодня, проезжая мимо, К N. N. случайно я зашла. С княгиней, Вами некогда любимой, Я встретилась у чайного стола. Нас познакомили, двумя-тремя словами Мы обменялися, но жадными глазами Впилися мы друг в друга. Взор немой, Казалось, проникал на дно души другой. Хотелось мне ей броситься на шею И долго, долго плакать вместе с нею! Хотелось мне сказать ей: «Ты близка Моей душе. У нас одна тоска, Нас одинаково грызет и мучит совесть, И, если оттого не станешь ты грустней, Я расскажу тебе всю повесть Души истерзанной твоей. Ты встретила его впервые в вихре бала, Пленительней его до этих пор Ты никого еще не знала: Он был красив как бог, и нежен, и остер. Он ездить стал к тебе, почтительный, влюбленный, Но, покорясь его уму, Решилась твердо ты остаться непреклонной — И отдалась безропотно ему. Дни счастия прошли как сновиденье, Другие наступили дни... О, дни ревнивых слез, обманов, охлажденья, Кому из нас не памятны они? Когда его встречала ты покорно, Прощала всё ему, любя, Он называл твою печаль притворной И комедьянткою тебя. Когда же приходил условный час свиданья И в доме наступала тишина, В томительной тревоге ожиданья Садилась ты у темного окна. Понуривши головку молодую И приподняв тяжелые драпри, Не шевелясь, сидела до зари, Вперяя взоры в улицу пустую. Ты с жадностью ловила каждый звук, Привыкла различать кареты стук От стука дрожек издалёка. Но вот всё ближе, ближе, вот Остановился кто-то у ворот... Вскочила ты в одно мгновенье ока, Бежишь к дверям... напрасный труд; Обман, опять обман! О, что за наказанье! И вот опять на несколько минут Царит немое, мертвое молчанье, Лишь видно фонарей неровное мерцанье, И скучные часы убийственно ползут. И проходила ночь, кипела жизнь дневная... Тогда ты шла к себе с огнем в крови И падала в подушки, замирая От бешенства, и горя, и любви!» Из этого, конечно, я ни слова Княгине не сказала. Разговор У нас лениво шел про разный вздор, И имени, для нас обеих дорогого, Мы не решилися назвать. Настало вдруг неловкое молчанье, Княгиня встала. На прощанье Хотелось мне ей крепко руку сжать, И дружбою у нас окончиться могло бы, Но в этот миг прочла я столько злобы В ее измученных глазах, Что на меня нашел невольный страх, И молча мы расстались, я — с поклоном, Она — с кивком небрежным головы... Я начала свое письмо на вы, Но продолжать не в силах этим тоном. Мне хочется сказать тебе, что я Всегда, везде по-прежнему твоя, Что дорожу я этой тайной, Что женщина, которую случайно Любил ты хоть на миг один, Уж никогда тебя забыть не может, Что день и ночь ее воспоминанье гложет, Как злой палач, как милый властелин. Она не задрожит пред светским приговором: По первому движенью твоему Покинет свет, семью, как душную тюрьму, И будет счастлива одним своим позором! Она отдаст последний грош, Чтоб быть твоей рабой, служанкой, Иль верным псом твоим — Дианкой, Которую ласкаешь ты и бьешь! P. S. Тревога, ночь, — вот что письмо мне диктовало. Теперь, при свете дня, оно Мне только кажется смешно, Но изорвать его мне как-то жалко стало! Пусть к Вам оно летит от берегов Невы, Хотя бы для того... чтоб рассердились Вы. Какое дело Вам, что там Вас любят где-то? Лишь та, что возле Вас, волнует Вашу кровь. И знайте: я не жду ответа Ни на письмо, ни на любовь. Вам чувство каждое всегда казалось рабством, А отвечать на письма... Боже мой! На Вашем языке, столь вежливом порой, Вы это называли «бабством».
Nz: Константин Батюшков стихи Антология русской поэзии ИСТОЧНИК Буря умолкла, и в ясной лазури Солнце явилось на западе нам; Мутный источник, след яростной бури, С ревом и с шумом бежит по полям! Зафна! Приближься: для девы невинной Пальмы под тенью здесь роза цветет; Падая с камня, источник пустынный С ревом и с пеной сквозь дебри течет! Дебри ты, Зафна, собой озарила! Сладко с тобою в пустынных краях! Песни любови ты мне повторила; Ветер унес их на тихих крылах! Голос твой, Зафна, как утра дыханье, Сладостно шепчет, несясь по цветам. Тише, источник! Прерви волнованье, С ревом и с пеной стремясь по полям! Голос твой, Зафна, в душе отозвался; Вижу улыбку и радость в очах!.. Дева любви!— я к тебе прикасался, С медом пил розы на влажных устах! Зафна краснеет?.. О друг мой невинный, Тихо прижмися устами к устам!.. Будь же ты скромен, источник пустынный, С ревом и с шумом стремясь по полям! Чувствую персей твоих волнованье, Сердца биенье и слезы в очах; Сладостно девы стыдливой роптанье! Зафна, о Зафна!.. Смотри... там, в водах, Быстро несется цветок розмаринный; Воды умчались — цветочка уж нет! Время быстрее, чем ток сей пустынный, С ревом который сквозь дебри течет! Время погубит и прелесть и младость!.. Ты улыбнулась, о дева любви! Чувствуешь в сердце томленье и сладость, Сильны восторги и пламень в крови!.. Зафна, о Зафна!— там голубь невинный С страстной подругой завидуют нам... Вздохи любови — источник пустынный С ревом и с шумом умчит по полям!
Nz: Валерий Брюсов Антология русской поэзии МИР Я помню этот мир, утраченный мной с детства, Как сон непонятый и прерванный, как бред... Я берегу его — единое наследство Мной пережитых и забытых лет. Я помню формы, звуки, запах... О! и запах! Амбары темные, огромные кули, Подвалы под полом, в грудях земли, Со сходами, припрятанными в трапах, Картинки в рамочках на выцветшей стене, Старинные скамьи и прочные конторки, Сквозь пыльное окно какой-то свет незоркий, Лежащий без теней в ленивой тишине, И запах надо всем, нежалящие когти Вонзающий в мечты, в желанья, в речь, во все! Быть может, выросший в веревках или дегте Иль вползший, как змея, в безлюдное жилье, Но царствующий здесь над всем житейским складом, Проникший все насквозь, держащий все в себе! О, позабытый мир! и я дышал тем ядом, И я причастен был твоей судьбе! Я помню: за окном, за дверью с хриплым блоком Был плоский и глухой, всегда нечистый двор. Стеной и вывеской кончался кругозор (Порой закат блестел на куполе далеком). И этот старый двор всегда был пуст и тих, Как заводь сорная, вся в камышах и тине... Мелькнет монахиня... Купец в поддевке синей... Поспешно пробегут два юрких половых... И снова душный сон всех звуков, красок, линий. Когда въезжал сюда телег тяжелый ряд С самоуверенным и беспощадным скрипом,— И дюжим лошадям, и безобразным кипам, И громким окрикам сам двор казался рад. Шумели молодцы, стуча вскрывались люки, Мелькали руки, пахло кумачом... Но проходил тот час, вновь умирали звуки, Двор застывал во сне, привычном и немом... А под вечер опять мелькали половые, Лениво унося порожние судки... Но поздно... Главы гаснут золотые. Углы — приют теней — темны и глубоки. Уже давно вся жизнь влачится неисправней, Мигают лампы, пахнет керосин... И скоро вынесут на волю, к окнам, ставни, И пропоет замок, и дом заснет — один. Я помню этот мир. И сам я в этом мире Когда-то был как свой, сливался с ним в одно. Я мальчиком глядел в то пыльное окно, У сумрачных весов играл в большие гири И лазил по мешкам в сараях, где темно. Мечтанья детские в те дни уже светлели; Мне снились: рощи пальм, безвестный океан, И тайны полюсов, и бездны подземелий, И дерзкие пути междупланетных стран. Но дряхлый, ветхий мир на все мои химеры Улыбкой отвечал, как ласковый старик. И тихо надо мной — ребенком — ник, Громадный, неподвижный, серый. И что-то было в нем родным и близким мне. Он глухо мне шептал, и понимал его я... И смешивалось все, как в смутном сне: Мечта о неземном и сладкий мир покоя... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Недавно я прошел знакомым переулком И не узнал заветных мест совсем. Тот, мне знакомый, мир был тускл и нем — Теперь сверкало все, гремело в гуле гулком! Воздвиглись здания из стали и стекла, Дворцы огромные, где вольно бродят взоры... Разрыты навсегда таинственные норы, Бесстрастный свет вошел туда, где жалась мгла. И лица новые, и говор чужд... Все ново! Как сказка смелая — воспоминанья лет! Нет даже и во мне тогдашнего былого, Напрасно я ищу в душе желанный след... В душе все новое, как в городе торговли, И мысли, и мечты, и чаянья, и страх. Я мальчиком мечтал о будущих годах: И вот они пришли... Ну, что же? Я таков ли, Каким желал я быть? Добыл ли я венец? Иль эти здания, все из стекла и стали, Восставшие в душе, как призрачный дворец, Все утоленные восторги и печали, Все это новое — напрасно взяло верх Над миром тем, что мне — столетья завещали, Который был моим, который я отверг!
Nz: Алексей Кольцов - стихи Антология русской поэзии Я БЫЛ У НЕЙ Я был у ней; она сказала: "Люблю тебя, мой милый друг!" Но эту тайну от подруг Хранить мне строго завещала. Я был у ней; на прелесть злата Клялась меня не променять; Ко мне лишь страстию пылать, Меня любить, любить, как брата. Я был у ней; я с уст прелестной Счастливое забвенье пил И все земное позабыл У девичьей груди прелестной. Я был у ней; я вечно буду С ее душой душою жить; Пускай она мне изменит - Но я изменником не буду.
Nz: Алексей Кольцов - стихи Антология русской поэзии СОЛОВЕЙ Подражание Пушкину Пленившись розой, соловей И день и ночь поет над ней; Но роза молча песням внемлет, Невинный сон ее объемлет... На лире так певец иной Поет для девы молодой; Он страстью пламенной сгорает, А дева милая не знает - Кому поет он? отчего Печальны песни так его?..
Nz: Алексей Кольцов - стихи Антология русской поэзии ГЛАЗА Погубили меня Твои черны глаза, В них огонь неземной Жарче солнца горит! Омрачитесь, глаза, Охладейте ко мне! Ваша радость, глаза, Не моя, не моя!.. Не глядите же так! О, не мучьте меня! В вас страшнее грозы Блещут искры любви. Нет, прогляньте, глаза, Загоритесь, глаза! И огнем неземным Сердце жгите мое! Мучьте жаждой любви! Я горю и в жару Бесконечно хочу Оживать, умирать, Чтобы, черны глаза, Вас с любовью встречать И опять и опять Горевать и страдать.
Nz: Мой Северный Кавказ Мария Серова Спокойно спит московский дом, Но скоро утро. За окном Погаснут снова фонари, И небо, в звездах до зари, Окрасит новая заря… А мысли унесут меня (Сегодня уж в который раз) Под небо юга – на Кавказ: В мои далекие года, Где минеральная вода, Машук-красавец и Провал, Где Лермонтов давно бывал, Подкумок и Кума-река, Где близко в небе облака (Потрогать можно их рукой На склоне за Кабан-горой)… «Долина роз», фонтан, каскад, Жасмина дивный аромат… Но тем дороже во сто крат Тенистый двор с калиткой в сад, Орех и дикий виноград, И у дороги палисад, На пруд со ставнями окно, В бочонках – сладкое вино И старый тополь весь в «снегу»… Тот дом в Солдатке, на углу, Где дед и бабушка всегда Встречали с поезда меня. Где было всё у них «своё», Там детство бегало моё… За ежевикою в поход Подружек целый хоровод Меня водил в соседний лес… Где я в качелях до небес Взлетала птицей, чуть дыша, Там навсегда моя душа Запомнила родной Кавказ… Там больше нет сегодня вас: Ни деда – на погосте он, Ни бабушки – уж продан дом. О звезды! Так ли уж давно Всё промелькнуло, как в кино… Что ж, время не жалеет нас… Прощай… и здравствуй, мой Кавказ!
Nz: Горы Кавказа Вуаль прозрачных облаков Скользит по склонам безмятежно, Вершины легкий свой покров В ущелье сбросили небрежно, Во всем величии предстал Пред нами гордый лик Кавказа. Священный трепет испытал Любой, когда открылись глазу Хребты, вершины, ледники, Поросшие лесами скалы, Блеск водопадов, гул реки, Бегущей к морю с перевала. Платаны, грабы создают Густую тень, маня прохладой. Очарованье и уют… Как хорошо! Покой, отрада… Цветет каштан. И ветерок Доносит свежий запах моря. А море плещется у ног, Лаская скалы в такт прибоя… Ольга Чуенкова
Nz: Горная река С вершин, что спят за облаками, От ледников, по склонам гор, Бежит река между камнями, Стремится к морю на простор. Волной струится средь расщелин, Преград не зная на пути, Склон режет пропастью ущелий И водопадом вниз летит. Фонтаном брызг блестит, играя, Прохладой манит в летний зной, В лесах от взгляда ускользает, В пещерах прячется порой. Коварен нрав у речки горной: В жару ручей журчит средь скал, Потоком мощным, непокорным В сезон дождей бушует вал. Ущелье узкое ей тесно, И, полноводна, глубока, Меняя русло, ищет место Для быстрых вод своих река. Ольга Чуенкова
Nz: Николай Асеев АБХАЗИЯ Кавказ в стихах обхаживая, гляжусь в твои края, советская Абхазия, красавица моя. Когда, гремя туннелями, весь пар горам раздав, совсем осатанелыми слетают поезда, И моря малахитового, тяжелый и простой, чуть гребни перекидывая, откроется простор, И входит в сердце дрожь его, и — высоту обсеяв — звезд живое крошево осыплет Туапсе, И поезд ступит бережно, подобно босяку, по краешку, по бережку, под Сочи на Сухум,— Тогда глазам откроется, врагу не отдана, вся в зелени до пояса зарытая страна. Не древние развалины, не плющ, не виадук — одно твое название захватывает дух. Зеркалит небо синее тугую высоту. Азалии, глицинии, магнолии — в цвету. Обсвистана пернатыми на разные лады, обвешана в гранатные кровавые плоды, Врагов опутав за ноги, в ветрах затрепетав, отважной партизанкою глядишь из-за хребта. С тобой, с такой красавицей, стихам не захромать! Стремглав они бросаются в разрыв твоих громад. Они, тобой расцвечены, скользят по кручам троп — твой, шрамами иссеченный, губами тронуть лоб!
Nz: Саша Черный Антология русской поэзии ВОРОБЕЙ Воробей мой, воробьишка! Серый-юркий, словно мышка. Глазки - бисер, лапки - врозь, Лапки - боком, лапки - вкось... Прыгай, прыгай, я не трону - Видишь, хлебца накрошил... Двинь-ка клювом в бок ворону, Кто ее сюда просил? Прыгни ближе, ну-ка, ну-ка, Так, вот так, еще чуть-чуть... Ветер сыплет снегом, злюка, И на спинку, и на грудь. Подружись со мной, пичужка, Будем вместе в доме жить, Сядем рядышком под вьюшкой, Будем азбуку учить... Ближе, ну еще немножко... Фурх! Удрал... Какой нахал! Съел все зерна, съел все крошки И спасиба не сказал.
Nz: Степан Щипачев Антология русской поэзии СВЕТ ЗВЕЗДЫ Вечерний свет звезды мерцает в вышине; задумались сады, и стало грустно мне. Он здесь, в моем окне, звезды далекой свет, хотя бежал ко мне сто сорок тысяч лет. А вам езды-то час, и долго ли собраться! А нет чтоб догадаться приехать вот сейчас.
Nz: Александр Блок - стихи Антология русской поэзии РОССИЯ Опять, как в годы золотые, Три стертых треплются шлеи, И вязнут спицы росписные В расхлябанные колеи... Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои, Твои мне песни ветровые,- Как слезы первые любви! Тебя жалеть я не умею И крест свой бережно несу... Какому хочешь чародею Отдай разбойную красу! Пускай заманит и обманет,- Не пропадешь, не сгинешь ты, И лишь забота затуманит Твои прекрасные черты... Ну что ж? Одно заботой боле - Одной слезой река шумней А ты все та же - лес, да поле, Да плат узорный до бровей... И невозможное возможно, Дорога долгая легка, Когда блеснет в дали дорожной Мгновенный взор из-под платка, Когда звенит тоской острожной Глухая песня ямщика!..
Nz: Аргунов Артём КАВКАЗ Тебя так часто воспевали В стихах и прозе, о Кавказ! Баллады, песни посвящали И много умных, милых фраз! Но как тебя мы не ласкали, Ты отвечал нам каждый раз Потоком боли и печали, Смертей и крови, о Кавказ!..
Nz: Ночной Кавказ Автор: Джон Ричардс Исколота дробью звездных колючек Чумазая кладка небесных простор, В ночной цитадели луна мажет тучи Сребристым оттенком, скользя между гор. Речушка бурлит зазвонистой стрункой В ущелье, залитом в бутылочный цвет Напущенной плотности флоры, и гулко Кутит в нем зефира потерянный след. Тучнеет насыщенность массы чернявой, Что с тверди небес возлегает к долам Споенного волею горного края, К душевной свободе, раскрывшейся нам.
Nz: Николай Асеев стихи Антология русской поэзии ВДОХНОВЕНЬЕ Стране не до слез, не до шуток: у ней боевые дела,- я видел, как на парашютах бросаются люди с крыла. Твой взгляд разгорится, завистлив, румянец скулу обольет, следя, как, мелькнувши, повисли в отвесный парящий полет. Сердца их, рванув на мгновенье, забились сильней и ровней. Вот это - и есть вдохновенье прилаженных прочно ремней. Казалось: уж воздух их выпил, и горем примята толпа, и вдруг, как надежда, как вымпел, расправился желтый тюльпан! Барахтаться и кувыркаться на быстром отвесном пути и в шелковом шуме каркаса внезапно опору найти. Страна моя! Где набрала ты таких нерассказанных слов? Здесь молодость бродит крылата и старость не клонит голов. И самая ревность и зависть глядят, запрокинувшись, ввысь, единственной мыслью терзаясь: таким же полетом нестись.
Nz: Лев Мей МИМОЗА Цветут камелия и роза, Но их не видит мотылек: Ты жизнь и смерть его, ты — греза Певца цветов, моя мимоза, Мой целомудренный цветок, Затем что в звучном строе лета Нет и не будет больше дня Звучней и ярче для поэта, Как тот, когда сложилась эта Простая песнь: «Не тронь меня».
Nz: Ярослав Смеляков: стихи Антология русской поэзии MAMA Добра моя мать. Добра, сердечна. Приди к ней - увенчанный и увечный - делиться удачей, печаль скрывать - чайник согреет, обед поставит, выслушает, ночевать оставит: сама - на сундук, а гостям - кровать. Старенькая. Ведь видала виды, знала обманы, хулу, обиды. Но не пошло ей ученье впрок. Окна погасли. Фонарь погашен. Только до позднего в комнате нашей теплится радостный огонек. Это она над письмом склонилась. Не позабыла, не поленилась - пишет ответы во все края: кого - пожалеет, кого - поздравит, кого - подбодрит, а кого - поправит. Совесть людская. Мама моя. Долго сидит она над тетрадкой, отодвигая седую прядку (дельная - рано ей на покой), глаз утомленных не закрывая, ближних и дальних обогревая своею лучистою добротой. Всех бы приветила, всех сдружила, всех бы знакомых переженила. Всех бы людей за столом собрать, а самой оказаться - как будто!- лишней, сесть в уголок и оттуда неслышно за шумным праздником наблюдать. Мне бы с тобою все время ладить, все бы морщины твои разгладить. Может, затем и стихи пишу, что, сознавая мужскую силу, так, как у сердца меня носила, в сердце своем я тебя ношу.
Nz: Ярослав Смеляков Антология русской поэзии ЗЕМЛЯ Тихо прожил я жизнь человечью: ни бурана, ни шторма не знал, по волнам океана не плавал, в облаках и во сне не летал. Но зато, словно юность вторую, полюбил я в просторном краю эту черную землю сырую, эту милую землю мою. Для нее ничего не жалея, я лишался покоя и сна, стали руки большие темнее, но зато посветлела она. Чтоб ее не кручинились кручи и глядела она веселей, я возил ее в тачке скрипучей, так, как женщины возят детей. Я себя признаю виноватым, но прощенья не требую в том, что ее подымал я лопатой и валил на колени кайлом. Ведь и сам я, от счастья бледнея, зажимая гранату свою, в полный рост поднимался над нею и, простреленный, падал в бою. Ты дала мне вершину и бездну, подарила свою широту. Стал я сильным, как терн, и железным даже окиси привкус во рту. Даже жесткие эти морщины, что по лбу и по щекам прошли, как отцовские руки у сына, по наследству я взял у земли. Человек с голубыми глазами, не стыжусь и не радуюсь я, что осталась земля под ногтями и под сердцем осталась земля. Ты мне небом и волнами стала, колыбель и последний приют... Видно, значишь ты в жизни немало, если жизнь за тебя отдают.
Nz: Кавказские пленники. Только рев турбин замолкнет Покидаем самолет Мы шагнули в неизвестность И не знаем, что нас ждет. На предгориях Кавказа На ладонях у войны Мы невольники приказа И заложники судьбы. Днем и ночью канонада А у каждого есть мать Убивать никто не хочет А тем паче умирать. На предгориях Кавказа На ладонях у войны Мы невольники приказа И заложники судьбы. Здесь рассветы от пожаров И свинцовые дожди Мы чужие в этом крае Только нам нельзя уйти. На предгориях Кавказа На ладонях у войны Мы невольники приказа И заложники судьбы. Знаю, мир еще наскучит Разожмет кулак рука Проливаться перестанут Кровь и слезы, а пока На предгориях Кавказа На ладонях у войны Мы невольники приказа И заложники судьбы. Вулкан. Одиноко светят окна В полуброшенных домах Вместо смеха и веселья Поселились боль и страх. Засыпают под разрывы Просыпаясь от стрельбы И никто узнать не в силах Сложный путь своей судьбы. Белый снег платком укроет Склоны Терского хребта. Жизнь уходит по минутам Постоянно в никуда. Жаркий бой идет под Грозным Все сметая без следа Снова жуткая от крови Будет в Тереке вода. Стал Кавказ сплошным вулканом Извергая без конца Огнедышащую лаву Из осколков и свинца. Гулко взрывы приглушает Лишь тумана пелена. Десять лет как в этом крае Незнакома тишина. *** Кому и зачем это надо Хотелось бы очень спросить Считают людей как снаряды А жизнь это тонкая нить. И тот, кто затеял все это Преследует четкую цель Чужие карманы задеть Они нами правят теперь И вновь едут цинки в Россию Колонны идут на Кавказ А мы что-то сделать бессильны Давно все решили без нас. Такие обязаны жить. Первым взрывом "Мухи" подбит БТР Два убитых и раненых двое От второго заряда, как спичка горит, Погибает в огне все живое. Восемнадцатилетний солдат молодой Сам был ранен, но спас командира У горящей коробочки начался бой И судьба никого не щадила. А чеченцы кричат: "Эй, сдавайся солдат, А то снимем кожу с живого." Но в ответ им летят только пули и мат Никому ничего здесь не ново. И парнишка держался, стоял до конца Автомат до красна раскалив Лишь бы всем бородатым хватило свинца И дождаться прихода своих. И вот помощь пришла, стал багровым закат Бородатые, вы берегись И разжалась рука, уронив автомат В лужу крови и стреляных гильз. Все, спасен, успеть бы теперь довезти В медсанбат путь неблизкий лежит Не сломаться, не встать, и не медлить в пути. Ведь такие обязаны жить. Полчаса. Узкой лентою чернеет следовая полоса. Нет луны и ночь темнее, А до смерти полчаса. Тишина, слабеет воля, Закрываются глаза. Десять месяцев до дома, А до смерти полчаса. Чья-то тень бесшумно встала Как закрылися глаза. Под лопатку нож, как жало, А до смерти полчаса. Молодую кровь впитала Следовая полоса. Восемнадцать лет так мало, А до смерти полчаса. Перевал. Вновь мотор ревет тревожно Лишь бы сбоя не давал. Снова будущее с прошлым Разделяет перевал. Полный газ, патрон в патронник, Наготове автомат. Мин колесами не тронуть И гранату не поймать. Скорбным саваном белеет Снег на сопках, ночь близка. Чуть левее, чуть правее - Улетишь за облака. Здесь я понял: жизнь прекрасна, Все мирское - суета. Нам бы только перебраться На ту сторону хребта. Новый день. Ветер бьет в лицо сурово. Гаснет звезд последний свет. Новый день рассудит снова, Будешь жив ты или нет. Незадолго до рассвета Нас тревога подняла. Чья-то песня будет спета Возле горного села. Полчаса и мы на месте. БэТэР стоп, прощай броня. На груди поправлю крестик, Чтобы он хранил меня. Передернуты затворы Всюду камни да пески. Не прошли бы духи в горы Из деревни вдоль реки. Духов нет, мы ждем приказа Бойне быть не довелось. Возвращаемся на базу - Значит снова обошлось. Что нам холод и усталость Пусть далеко дом родной. Но какая ж это радость Знать, что ты еще живой. Посвящается "кадыровцам". От мороза, солнца, ветра Все грубей сердца и руки. Километры, миллиметры С домом долгая разлука. Будет праздник настоящий, Когда день такой придет, Что могу, почистив, в ящик Свой пложить пулемет. Их земля, а мы чужие, Им здесь жить, у нас здесь срок. Но пока здесь тот счастливей, Кто быстрей нажмет курок. *** Горы задевают облака. Снова будет новый год без снега. Шум мотора, на цевье рука, Как прыжок над пропастью с разбега. Никого никто сюда не звал И никто не спрашивал особо. Мост, дорог развилка, перевал, Чьей-то жизни будут стоить снова. Чтоб войны пожар здесь не затих, Кому нужно вечно сыщут повод. Мы уедем, привезут других Затыкать телами нефтепровод. Автор: Александр Анапкин
Nz: Денис Давыдов ГУСАР Напрасно думаете вы, Чтобы гусар, питомец славы, Любил лишь только бой кровавый И был отступником любви. Амур не вечно пастушком В свирель без умолка играет: Он часто, скучив посошком, С гусарской саблею гуляет; Он часто храбрости огонь Любовным пламенем питает - И тем милей бывает он! Он часто с грозным барабаном Мешает звук любовных слов; Он так и нам под доломаном Вселяет зверство и любовь. В нас сердце не всегда желает Услышать стон, увидеть бой... Ах, часто и гусар вздыхает, И в кивере его весной Голубка гнездышко свивает...
Nz: Денис Давыдов ПЕСНЯ Я люблю кровавый бой, Я рожден для службы царской! Сабля, водка, конь гусарской, С вами век мне золотой! Я люблю кровавый бой, Я рожден для службы царской! За тебя на черта рад, Наша матушка Россия! Пусть французишки гнилые К нам пожалуют назад! За тебя на черта рад, Наша матушка Россия! Станем, братцы, вечно жить Вкруг огней, под шалашами, Днем - рубиться молодцами, Вечерком - горелку пить! Станем, братцы, вечно жить Вкруг огней, под шалашами! О, как страшно смерть встречать На постели господином, Ждать конца под балхадином И всечасно умирать! О, как страшно смерть встречать На постели господином! То ли дело средь мечей: Там о славе лишь мечтаешь, Смерти в когти попадаешь, И не думая о ней! То ли дело средь мечей: Там о славе лишь мечтаешь! Я люблю кровавый бой, Я рожден для службы царской! Сабля, водка, конь гусарской, С вами век мне золотой! Я люблю кровавый бой, Я рожден для службы царской!
Nz: Марина Цветаева Антология русской поэзии МАМЕ В старом вальсе штраусовском впервые Мы услышали твой тихий зов, С той поры нам чужды все живые И отраден беглый бой часов. Мы, как ты, приветствуем закаты, Упиваясь близостью конца. Все, чем в лучший вечер мы богаты, Нам тобою вложено в сердца. К детским снам клонясь неутомимо, (Без тебя лишь месяц в них глядел!) Ты вела своих малюток мимо Горькой жизни помыслов и дел. С ранних лет нам близок, кто печален, Скучен смех и чужд домашний кров... Наш корабль не в добрый миг отчален И плывет по воле всех ветров! Все бледней лазурный остров — детство, Мы одни на палубе стоим. Видно грусть оставила в наследство Ты, о мама, девочкам своим!
Nz: Отец мой - Великий Кавказ, А мать - Золотая Чечня. О вас я веду свой рассказ - Простите за дерзость меня! Влекли меня с детства снега И диких ущелий печаль. Мне, словно сестра, дорога Тропинка, летящая вдаль. Как эхо промчавшихся гроз И бед, что стреляют в упор, Потоки стремительных слез Бегут с ослепительных гор. Любовь мне к тебе не унять - Она зарождалась в веках, Чечня моя, Родина-мать, Я сын твой - великий вайнах. Отсюда мой род, полный сил, В земную пошел круговерть. Здесь плакали камни могил, Детей провожая на смерть. Мой род убивала война, А он, непокорный навек, Исчерпанный вроде до дна, Опять восставал, как абрек! Сраженный, опять и опять Вставал он в крови и пыли, Сражаясь за каждую пядь Родной непокорной земли... Простите, Чечня и Кавказ, Простите, родные края, О вас - мой сердечный рассказ И вечная память моя. Муса Гешаев
Nz: Анзор Дары Терека Терек воет, дик и злобен, Меж утесистых громад, Буре плач его подобен, Слезы брызгами летят. Но, по степи разбегаясь, Он лукавый принял вид И, приветливо ласкаясь, Морю Каспию журчит: "Расступись, о старец море, Дай приют моей волне! Погулял я на просторе, Отдохнуть пора бы мне. Я родился у Казбека, Вскормлен грудью облаков, С чуждой властью человека Вечно спорить я готов. Я, сынам твоим в забаву, Разорил родной Дарьял И валунов им, на славу, Стадо целое пригнал". Но, склонясь на мягкий берег, Каспий стихнул, будто спит, И опять, ласкаясь, Терек Старцу на ухо журчит: "Я привез тебе гостинец! То гостинец не простой: С поля битвы кабардинец, Кабардинец удалой. Он в кольчуге драгоценной, В налокотниках стальных: Из Корана стих священный Писан золотом на них. Он упрямо сдвинул брови, И усов его края Обагрила знойной крови Благородная струя; Взор открытый, безответный, Полон старою враждой; По затылку чуб заветный Вьется черною космой". Но, склонясь на мягкий берег, Каспий дремлет и молчит; И, волнуясь, буйный Терек Старцу снова говорит: "Слушай, дядя: дар бесценный! Что другие все дары? Но его от всей вселенной Я таил до сей поры. Я примчу к тебе с волнами Труп казачки молодой, С темно-бледными плечами, С светло-русою косой. Грустен лик ее туманный, Взор так тихо, сладко спит, А на грудь из малой раны Струйка алая бежит. По красотке молодице Не тоскует над рекой Лишь один во всей станице Казачина гребенской. Оседлал он вороного, И в горах, в ночном бою, На кинжал чеченца злого Сложит голову свою". Замолчал поток сердитый, И над ним, как снег бела, Голова с косой размытой, Колыхаяся, всплыла. И старик во блеске власти Встал, могучий, как гроза, И оделись влагой страсти Темно-синие глаза. Он взыграл, веселья полный,- И в объятия свои Набегающие волны Принял с ропотом любви.
Nz: Кавказ, прекрасные вершины! Автор: loveavtor Кавказ, прекрасные вершины! Названье лишь внушает страх, Боязнь безвременной кончины В безумной вечности, в горах. Умылись вновь вершины кровью, Народа, братьев Осетин... Прониклись люди этой болью, И вместе с вами мы скорбим. Война-проклятие тирана, Марионеточных рук дел, Глубокая осталась рана... Лишь только смерть того удел Кто танками в детей стреляет. Саакашвили сука, гад, О смерти чьей давно мечтают, Кого убить бы каждый рад.
Nz: М.Ю. Лермонтов о Кавказе стих Кавказ! далекая страна! Жилище вольности простой! И ты несчастьями полна И окровавлена войной!.. Ужель пещеры и скалы Под дикой пеленою мглы Услышат также крик страстей, Звон славы, злата и цепей?.. Нет! прошлых лет не ожидай, Черкес, в отечество свое: Свободе прежде милый край Приметно гибнет для нее.
Nz: Константин Ваншенкин Антология русской поэзии СЕРДЦЕ Я заболел. И сразу канитель,- Известный врач, живущий по соседству, Сказал, что нужно срочно лечь в постель, Что у меня весьма больное сердце. А я не знал об этом ничего. Какое мне до сердца было дело? Я попросту не чувствовал его, Оно ни разу в жизни не болело. Оно жило невидимо во мне, Послушное и точное на диво. Но все, что с нами было на войне, Все сквозь него когда-то проходило. Любовь, и гнев, и ненависть оно, Вобрав в себя, забыло про усталость. И все, что стерлось в памяти давно, Все это в нем отчетливым осталось. Но я не знал об этом ничего. Какое мне до сердца было дело? Ведь я совсем не чувствовал его, Оно ни разу даже не болело. И, словно пробудившись наконец, Вдруг застучало трепетно и тяжко, Забилось, будто пойманный птенец, Засунутый, как в детстве, под рубашку. Он рвался, теплый маленький комок, Настойчиво и вместе с тем печально, И я боялся лечь на левый бок, Чтобы не придавить его случайно... Светало... За окошком, через двор, Где было все по-раннему пустынно, Легли лучи. Потом прошел шофер, И резко просигналила машина. И стекла в окнах дрогнули, звеня, И я привстал, отбросив одеяло, Хоть это ждали вовсе не меня И не меня сирена вызывала. Открылась даль в распахнутом окне, И очень тихо сделалось в квартире. И только сердце билось в тишине, Чтоб на него вниманье обратили. Но гул метро, и дальний паровоз, И стук буксира в Химках у причала - Все это зазвучало, и слилось, И все удары сердца заглушало. Верней, не заглушало, а в него, В певучий шум проснувшейся столицы, Влились удары сердца моего, Что вдруг опять ровнее стало биться. Дымки тянулись медленно в зенит, А небо все светлело и светлело, И мне казалось - сердце не болит, И сердце в самом деле не болело... ...Ты слышишь, сердце? Поезда идут. На новых стройках начаты работы. И нас с тобой сегодня тоже ждут, Как тот шофер в машине ждет кого-то. Прости меня, что, радуясь, скорбя, Переживая горести, удачи, Я не щадил как следует тебя... Но ты бы сердцем не было иначе.
Nz: Константин Ваншенкин Антология русской поэзии СНЕГ На землю белую идущий Почти недвижною стеной Струится снег все гуще, гуще И заслоняет свет дневной. Совсем не чувствую движенья, Так он медлительно течет, Как видно, сила притяженья Его к земле едва влечет. За этой белой пеленою Поселки скрыты и леса, За этой белой тишиною Гудки, звонки и голоса. За этим занавесом белым Вся в блеске солнечном зима. За этим мысленным пределом Лежит вселенная сама. Так пусть в ней будет все как надо: Прилеты птиц, разливы рек, Громов июльских канонада, Шумящий дождь, бесшумный снег.
Anait: круто
Nz: Эдуард Асадов стихи Антология русской поэзии АРТИСТКА Концерт. На знаменитую артистку, Что шла со сцены в славе и цветах, Смотрела робко девушка-хористка С безмолвным восхищением в глазах. Актриса ей казалась неземною С ее походкой, голосом, лицом. Не человеком - высшим божеством, На землю к людям посланным судьбою. Шло "божество" вдоль узких коридоров, Меж тихих костюмеров и гримеров, И шлейф оваций гулкий, как прибой, Незримо волочило за собой. И девушка вздохнула:- В самом деле, Какое счастье так блистать и петь! Прожить вот так хотя бы две недели, И, кажется, не жаль и умереть! А "божество" в тот вешний поздний вечер В большой квартире с бронзой и коврами Сидело у трюмо, сутуля плечи И глядя вдаль усталыми глазами. Отшпилив, косу в ящик положила, Сняла румянец ватой не спеша, Помаду стерла, серьги отцепила И грустно улыбнулась:- Хороша... Куда девались искорки во взоре? Поблекший рот и ниточки седин... И это все, как строчки в приговоре, Подчеркнуто бороздками морщин... Да, ей даны восторги, крики "бис", Цветы, статьи "Любимая артистка!", Но вспомнилась вдруг девушка-хористка, Что встретилась ей в сумраке кулис. Вся тоненькая, стройная такая, Две ямки на пылающих щеках, Два пламени в восторженных глазах И, как весенний ветер, молодая... Наивная, о, как она смотрела! Завидуя... Уж это ли секрет?! В свои семнадцать или двадцать лет Не зная даже, чем сама владела. Ведь ей дано по лестнице сейчас Сбежать стрелою в сарафане ярком, Увидеть свет таких же юных глаз И вместе мчаться по дорожкам парка... Ведь ей дано открыть мильон чудес, В бассейн метнуться бронзовой ракетой, Дано краснеть от первого букета, Читать стихи с любимым до рассвета, Смеясь, бежать под ливнем через лес... Она к окну устало подошла, Прислушалась к журчанию капели. За то, чтоб так прожить хоть две недели, Она бы все, не дрогнув, отдала!
Nz: Антон Дельвиг стихи Антология русской поэзии ХЛОЯ Хлоя старика седого Захотела осмеять И шепнула: «Я драгого Под окошком буду ждать». Вот уж ночь; через долину, То за холмом, то в кустах, Хлоя видит старичину С длинной лестницей в руках. Тихо крадется к окошку, Ставит лестницу — и вмиг, Протянув сухую ножку, К милой полетел старик. Близок к месту дорогому, На щеке дрожит слеза. Хлоя зеркало седому Прямо сунула в глаза. И любовник спотыкнулся, Вниз со страха соскочил, Побежал, не оглянулся И забыл, зачем ходил. Хлоя поутру спросила: «Что же, милый, не бывал? Уж не я ль тебя просила И не ты ли обещал?» Зубы в зубы ударяя, Он со страхом отвечал: «Домовой меня, родная, У окна перепугал...» Хоть не рад, но должно, деды, Вас тихонько побранить! Взгляньте в зеркало — вы седы, Вам ли к девушкам ходить?
Nz: Игорь Северянин Антология русской поэзии ШУТКА Я помню: день смеялся блеском Июльских солнечных лучей. Форель заигрывала плеском, Как дева - ласкою очей. Лес щебетал в расцветшем гуле, И вот пришли ко мне певцы,- Они запели об июле, И песнь неслась во все концы. Своею песней разукрасив Плотину, мельницу и парк, Уехал милый Афанасьев Из-под ветвей зеленых арк. И вслед за ним, вечерним часом, Под звуки гимна моего, Ушел отмеченный Парнасом Мой незабвенный Комифо.
Nz: Борис Пастернак - стихи Антология русской поэзии АВГУСТ Как обещало, не обманывая, Проникло солнце утром рано Косою полосой шафрановою От занавеси до дивана. Оно покрыло жаркой охрою Соседний лес, дома поселка, Мою постель, подушку мокрую, И край стены за книжной полкой. Я вспомнил, по какому поводу Слегка увлажнена подушка. Мне снилось, что ко мне на проводы Шли по лесу вы друг за дружкой. Вы шли толпою, врозь и парами, Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня Шестое августа по старому, Преображение Господне. Обыкновенно свет без пламени Исходит в этот день с Фавора, И осень, ясная, как знаменье, К себе приковывает взоры. И вы прошли сквозь мелкий, нищенский, Нагой, трепещущий ольшаник В имбирно-красный лес кладбищенский, Горевший, как печатный пряник. С притихшими его вершинами Соседствовало небо важно, И голосами петушиными Перекликалась даль протяжно. В лесу казенной землемершею Стояла смерть среди погоста, Смотря в лицо мое умершее, Чтоб вырыть яму мне по росту. Был всеми ощутим физически Спокойный голос чей-то рядом. То прежний голос мой провидческий Звучал, не тронутый распадом: «Прощай, лазурь преображенская И золото второго Спаса Смягчи последней лаской женскою Мне горечь рокового часа. Прощайте, годы безвременщины, Простимся, бездне унижений Бросающая вызов женщина! Я — поле твоего сражения. Прощай, размах крыла расправленный, Полета вольное упорство, И образ мира, в слове явленный, И творчество, и чудотворство».
Nz: КАВКАЗСКИЙ СПЕЦНАЗ. Александр Бондарь. Черная мгла укрыла Кавказ. Красное солнце ушло за вершины. Мы здесь взрослеем в ладонях войны. Пришли пацаны, а вернутся мужчины. Закинув на спину тяжелый рюкзак, Шагает разведка без отдыха в горы. А мать дома ночи не спит, и в слезах Стоит пред распятьем и молится Богу И ночью, и днем на груди автомат. Ты сутки не спишь и лелеешь надежду, Что дома спокойно спит младший твой брат, Что девушка любит и ждет, как и прежде. Раскрыв купола над Кавказом седым, Парят в синеве солдаты спецназа. Их девушки дарят улыбки другим, Пока парни гибнут на склонах Кавказа. Тебя не поймет твой ровесник-студент, Ты здесь кормишь вшей, страну защищая, А он там пивко пьет с невестой твоей, И она к нему льнет, о тебе забывая. А ты, брат, воюй! Охраняй их покой! И банды лови по ущельям Кавказа! Отслужишь свой срок и вернешься домой, И выпьешь стакан за разведку спецназа.
Nz: Михаил Лермонтов Антология русской поэзии ТРИ ПАЛЬМЫ (Восточное сказание) В песчаных степях аравийской земли Три гордые пальмы высоко росли. Родник между ними из почвы бесплодной, Журча, пробивался волною холодной, Хранимый, под сенью зеленых листов, От знойных лучей и летучих песков. И многие годы неслышно прошли; Но странник усталый из чуждой земли Пылающей грудью ко влаге студеной Еще не склонялся под кущей зеленой, И стали уж сохнуть от знойных лучей Роскошные листья и звучный ручей. И стали три пальмы на бога роптать: "На то ль мы родились, чтоб здесь увядать? Без пользы в пустыне росли и цвели мы, Колеблемы вихрем и зноем палимы, Ничей благосклонный не радуя взор?.. Не прав твой, о небо, святой приговор!" И только замолкли - в дали голубой Столбом уж крутился песок золотой, Звонком раздавались нестройные звуки, Пестрели коврами покрытые вьюки, И шел, колыхаясь, как в море челнок, Верблюд за верблюдом, взрывая песок. Мотаясь, висели меж твердых горбов Узорные полы походных шатров; Их смуглые ручки порой подымали, И черные очи оттуда сверкали... И, стан худощавый к луке наклоня, Араб горячил вороного коня. И конь на дыбы подымался порой, И прыгал, как барс, пораженный стрелой; И белой одежды красивые складки По плечам фариса вились в беспорядке; И с криком и свистом несясь по песку, Бросал и ловил он копье на скаку. Вот к пальмам подходит, шумя, караван: В тени их веселый раскинулся стан. Кувшины звуча налилися водою, И, гордо кивая махровой главою, Приветствуют пальмы нежданных гостей, И щедро их поит студеный ручей. Но только что сумрак на землю упал, По корням упругим топор застучал, И пали без жизни питомцы столетий! Одежду их сорвали малые дети, Изрублены были тела их потом, И медленно жгли до утра их огнем. Когда же на запад умчался туман, Урочный свой путь совершал караван; И следом печальный на почве бесплодной Виднелся лишь пепел седой и холодный; И солнце остатки сухие дожгло, А ветром их в степи потом разнесло. И ныне все дико и пусто кругом - Не шепчутся листья с гремучим ключом: Напрасно пророка о тени он просит - Его лишь песок раскаленный заносит Да коршун хохлатый, степной нелюдим, Добычу терзает и щиплет над ним.
Nz: Михаил Лермонтов стихи Антология русской поэзии ЛИСТОК Дубовый листок оторвался от ветки родимой И в степь укатился, жестокою бурей гонимый; Засох и увял он от холода, зноя и горя И вот, наконец, докатился до Черного моря. У Черного моря чинара стоит молодая; С ней шепчется ветер, зеленые ветви лаская; На ветвях зеленых качаются райские птицы; Поют они песни про славу морской царь-девицы. И странник прижался у корня чинары высокой; Приюта на время он молит с тоскою глубокой, И так говорит он: "Я бедный листочек дубовый, До срока созрел я и вырос в отчизне суровой. Один и без цели по свету ношуся давно я, Засох я без тени, увял я без сна и покоя. Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных, Немало я знаю рассказов мудреных и чудных". "На что мне тебя? - отвечает младая чинара,- Ты пылен и желт - и сынам моим свежим не пара. Ты много видал - да к чему мне твои небылицы? Мой слух утомили давно уж и райские птицы. Иди себе дальше; о странник! тебя я не знаю! Я солнцем любима, цвету для него и блистаю; По небу я ветви раскинула здесь на просторе, И корни мои умывает холодное море".
Nz: Михаил Лермонтов Антология русской поэзии ТАМАРА В глубокой теснине Дарьяла, Где роется Терек во мгле, Старинная башня стояла, Чернея на черной скале. В той башне высокой и тесной Царица Тамара жила: Прекрасна, как ангел небесный, Как демон, коварна и зла. И там сквозь туман полуночи Блистал огонек золотой, Кидался он путнику в очи, Манил он на отдых ночной. И слышался голос Тамары: Он весь был желанье и страсть, В нем были всесильные жары, Была непонятная власть. На голос невидимой пери Шел воин, купец и пастух; Пред ним отворялися двери, Встречал его мрачный евнух. На мягкой пуховой постели, В парчу и жемчуг убрана, Ждала она гостя... Шипели Пред нею два кубка вина. Сплетались горячие руки, Уста прилипали к устам, И странные, дикие звуки Всю ночь раздавалися там: Как будто в ту башню пустую Сто юношей пылких и жен Сошлися на свадьбу ночную, На тризну больших похорон. Но только что утра сиянье Кидало свой луч по горам, Мгновенно и мрак и молчанье Опять воцарялися там. Лишь Терек в теснине Дарьяла, Гремя, нарушал тишину, Волна на волну набегала, Волна погоняла волну. И с плачем безгласное тело Спешили они унести; В окне тогда что-то белело, Звучало оттуда: прости. И было так нежно прощанье, Так сладко тот голос звучал, Как будто восторги свиданья И ласки любви обещал.
Nz: Афанасий Фет Антология русской поэзии БУРЯ Свежеет ветер, меркнет ночь. А море злей и злей бурлит, И пена плещет на гранит - То прянет, то отхлынет прочь. Все раздражительней бурун; Его шипучая волна Так тяжела и так плотна, Как будто в берег бьет чугун. Как будто бог морской сейчас, Всесилен и неумолим, Трезубцем пригрозя своим, Готов воскликнуть: "Вот я вас!"
Nz: Афанасий Фет Антология русской поэзии ОСЕННЯЯ РОЗА Осыпал лес свои вершины, Сад обнажил свое чело, Дохнул сентябрь, и георгины Дыханьем ночи обожгло. Но в дуновении мороза Между погибшими одна, Лишь ты одна, царица-роза, Благоуханна и пышна. Назло жестоким испытаньям И злобе гаснущего дня Ты очертаньем и дыханьем Весною веешь на меня.
Nz: Иван Бунин Антология русской поэзии САТУРН Рассеянные огненные зерна Произрастают в мире без конца. При виде звезд душа на миг покорна: Непостижим и вечен труд творца. Но к полночи восходит на востоке Мертвец Сатурн — и блещет, как свинец. Воистину зловещи и жестоки Твои дела, творец!
Nz: Ярослав Смеляков: стихи Антология русской поэзии МАЙСКИЙ ВЕЧЕР Солнечный свет. Перекличка птичья. Черемуха - вот она, невдалеке. Сирень у дороги. Сирень в петличке. Ветки сирени в твоей руке. Чего ж, сероглазая, ты смеешься? Неужто опять над любовью моей? То глянешь украдкой. То отвернешься. То щуришься из-под широких бровей. И кажется: вот еще два мгновенья, и я в этой нежности растворюсь,- стану закатом или сиренью, а может, и в облако превращусь. Но только, наверное, будет скушно не строить, не радоваться, не любить - расти на поляне иль равнодушно, меняя свои очертания, плыть. Не лучше ль под нашими небесами жить и работать для счастья людей, строить дворцы, управлять облаками, стать командиром грозы и дождей? Не веселее ли, в самом деле, взрастить возле северных городов такие сады, чтобы птицы пели на тонких ветвях про нашу любовь? Чтоб люди, устав от железа и пыли, с букетами, с венчиками в глазах, как пьяные между кустов ходили и спали на полевых цветах.
Nz: Степан Щипачев Антология русской поэзии ЗРЕНИЕ 1 Известно не только якутам, откуда зима идет. В метели, в бураны укутан Памир у звездных ворот. На дальней какой-то планете, где вряд ли гадают о нас, и там по-земному ветер снежком обдувает наст. 2 Немыслимым было когда-то увидеть незримого лик. Ничтожней ничтожного атом и, как мирозданье, велик. Все зорче становится зренье. Когда-нибудь лягут следы от капли на ветке сирени до самой туманной звезды.
Nz: Константин Симонов - стихи Антология русской поэзии ГЕНЕРАЛ Памяти Мате Залки В горах этой ночью прохладно. В разведке намаявшись днем, Он греет холодные руки Над желтым походным огнем. В кофейнике кофе клокочет, Солдаты усталые спят. Над ним арагонские лавры Тяжелой листвой шелестят. И кажется вдруг генералу, Что это зеленой листвой Родные венгерские липы Шумят над его головой. Давно уж он в Венгрии не был - С тех пор, как попал на войну, С тех пор, как он стал коммунистом В далеком сибирском плену. Он знал уже грохот тачанок И дважды был ранен, когда На запад, к горящей отчизне, Мадьяр повезли поезда. Зачем в Будапешт он вернулся? Чтоб драться за каждую пядь, Чтоб плакать, чтоб, стиснувши зубы, Бежать за границу опять? Он этот приезд не считает, Он помнит все эти года, Что должен задолго до смерти Вернуться домой навсегда. С тех пор он повсюду воюет: Он в Гамбурге был под огнем, В Чапее о нем говорили, В Хараме слыхали о нем. Давно уж он в Венгрии не был, Но где бы он ни был - над ним Венгерское синее небо, Венгерская почва под ним. Венгерское красное знамя Его освящает в бою. И где б он ни бился - он всюду За Венгрию бьется свою. Недавно в Москве говорили, Я слышал от многих, что он Осколком немецкой гранаты В бою под Уэской сражен. Но я никому не поверю: Он должен еще воевать, Он должен в своем Будапеште До смерти еще побывать. Пока еще в небе испанском Германские птицы видны, Не верьте: ни письма, ни слухи О смерти его неверны. Он жив. Он сейчас под Уэской. Солдаты усталые спят. Над ним арагонские лавры Тяжелой листвой шелестят. И кажется вдруг генералу, Что это зеленой листвой Родные венгерские липы Шумят над его головой.
Nz: Константин Симонов - стихи Антология русской поэзии ЗОЛОТЫЕ РЫБКИ Рядом с кухней отеля "Миако", Где нас кормят морской капустой, Есть пруд и рыбы. Однако Их никто не ест,- будь им пусто! Потому что это не просто, А золотые, священные рыбы, Стой над ними, считай хоть до ста, И за то спасибо. Они плавают с сытыми мордами, Раздувая хвосты, Очевидно, дьявольски гордые Независимостью от плиты. Они очень надменны, ибо Презирают до содрогания Прочую просто рыбу, Предназначенную для питания. Они держатся даже в воде Друг с другом несколько сухо, Оттого что они - в пруде Аристократия духа. Так изысканно и рассеянно Живут они всю неделю, Но каждое воскресение Приходит повар отеля И, принеся извинения Всем предкам на случай уж Чертовского совпадения С переселением душ, В кимоно с двумя поясами Он стоит над водой и в ней Долго ищет глазами, Которая пожирней. Потом с ужасной улыбкой, Взмахнув сачком, как ужаленный, Берет золотую рыбку И делает ее жареной. Другие рыбы потопчутся, Поспорят, посокрушаются И расплывутся. В обществе Рыб это наблюдается. А может, пруда население Тоже не без идей И верит в переселение Своих душ в людей. И в этом есть вероятие. Разве мы не могли бы Сказать об одном приятеле, Что в нем душа рыбы?
Фк Зенит: Тепло, без любви взаимной … Да не может быть такого! А с любовью, даже в зиму, Нипочём Вам будет холод! Несёт тепло - шептание, Касания - просто греют, Громче сердце биться станет, Рядом с ним или же с нею… Поцелуй – поднимет градус, Объятия – бросают в жар, А привкус её помады, Передастся его губам… Дыхания неровные, В порыве любовной страсти, Выводят дышки, пар словно, И холод не держит натиск. От влюблённых отступает, Морозя всех одиноких, Даже снег, на паре тает, На одиночке же - сугробы…
Фк Зенит: Ты просил закрыть глаза… Я закрывала их… Честно… Пыталась поверить… Но выходило все тщетно… Не тянуло… Просто… Все по нулям… Закрывала глаза И придавалась мечтам… Царапала спину, Чтоб не уснуть… Кусала за шею, Чтоб не зевнуть… Так подло нельзя… Я делала… Знаю… Но что тут такого? Я просто играю!... И так время шло…. И мы шли все дальше… Что уж такого? Мир не может без фальши… Надоело… Устала… Все начало напрягать… А ты снова и снова Меня «тянешь в кровать». Говорю, что сегодня Я ненадолго… Ты делаешь чай, Чтоб согреться немного…. И я понимаю, Не скажу здесь, сейчас, Позже будет скандал… И при том не на час… А так… Все тихо… И мирно пройдет… Беру его руку… Ну все… Так пойдет… - Ты слышишь, Как бьется?- кивок. -А я не слышу… Твой вздох… -Я не доверяю тебе… Это так… Ты прости… Будет множество девушек! А мне нужно идти… Встаю… Обнимаю… - Прости еще раз…- Удивляет меня Влага его глаз. - Неужели игра? - Я всего лишь играла… «Вот такая искра Прошла между нами»… Я пошла к двери. Закрыто… Открыл… Я обулась, А ты К телефону отходил… Улыбнулась… А глаза Твои светятся кровью… «А когда то ты это Называл любовью…» Мое- прости… Твое- спасибо… Целуешь руку… Очень мило… Дверь закрылась… Спускаюсь вниз… Теперь я свободна… Я- ангел… Я чист… Ну ладно… Хватит… Уже о многом сказала, Но лишь умолчала, О чем я мечтала… Такой вот конец… А может… Начало? Но я допишу, Как душа кричала… Я могу написать о его страсти к гонкам… О веселых, туповатых друзьях… Лишь наполню строки его собственной кровью, Что была тогда в его карих, надменных глазах… Но я благодарна… Благодарна за все… Что не требовал многого И не стоял на своем… Не спросил,- Люблю ли? А может и знал… Что я не совру И «нет» ожидал… Благодарна за все… За глаза, сердце, руки… За объятья, за взгляды… За шепот, за стуки… Не хотела унизить, Иль оскорбить чьи-то чувства… Просто точку поставить В этих встречах иллюзий… Чтоб не думалось… Чтоб не желалось… Чтоб не хотелось… Чтоб не мечталось…
Фк Зенит: Когда-то она его любила, Когда-то рядом она была И все готова была отдать, лишь только бы он рядом был. Платила деньги за слова И ездила к нему за сотни километров. Не смотря на преграды и сотни замков и решоток. Но не будет она жертву играть, ведь не идет ей роль такая. Она не смогла погжертвовать собой… Быть может не на стоолько она любила? И разве стоит та любовь хоть грошь,когда она невинна. Цены ей нет она бесценна Да только не судьба, А может просто не смогла, Быть с тем кого так сильно любила ...
Фк Зенит: Я так ждала и так боялась, Когда наступит этот день; Пять лет я все же продержалась, От них осталась только тень. А я ничуть не сожалею, Мне жалко только те года, Что пролетели безвозвратно, И не вернуть их никогда. Воспоминаний много разных, Хороших, грустных и смешных, Но не вернуть тех дней напрасных, Когда могла все изменить. Сейчас бы было все иначе, Другая жизнь, другой настрой, Совсем другие люди рядом, А в сердце радость и покой. Не понимаю тех парней, Которые смогли предать, И поменять на тех людей, Которым нечего терять.
Anait: "Маме" Мой лучший друг, мой друг бесценный На свете нет любимее тебя! Ты помогаешь мне всегда, И даже в трудную минуту Всегда со мной, с открытою душой! Я тайны личные открыть тебе могу,- Ты мне опора, мой лучший друг! Всегда меня ты понимаешь, Советы ценные даешь, Особое местечко в сердце занимаешь, Ты лучшая на свете мама, знаешь?! *** Мой друг, тебя я не забуду! Твой лик всегда я помнить буду. Ты словно ангел душу наполняешь, Всем добрым, чистым и простым, Как интересен ты и славен!
Nz: Иван Тургенев - стихи Антология русской поэзии БАЛЛАДА Перед воеводой молча он стоит; Голову потупил - сумрачно глядит. С плеч могучих сняли бархатный кафтан; Кровь струится тихо из широких ран. Скован по ногам он, скован по рукам: Знать, ему не рыскать ночью по лесам! Думает он думу - дышит тяжело: Плохо!.. видно, время доброе прошло. "Что, попался, парень? Долго ж ты гулял! Долго мне в тенёта волк не забегал! Что же приумолк ты? Слышал я не раз - Песенки ты мастер петь в веселый час; Ты на лад сегодня вряд ли попадешь... Завтра мы услышим, как ты запоешь". Взговорил он мрачно: "Не услышишь, нет! Завтра петь не буду - завтра мне не след; Завтра умирать мне смертию лихой; Сам ты запоешь, чай, с радости такой!.. Мы певали песни, как из леса шли - Как купцов с товаром мы в овраг вели... Ты б нас тут послушал - ладно пели мы; Да недолго песней тешились купцы... Да еще певал я - в домике твоем; Запивал я песни - всё твоим вином; Заедал я чарку - барскою едой; Целовался сладко - да с твоей женой".
Nz: Иван Тургенев - стихи Антология русской поэзии ДЕРЕВНЯ I Люблю я вечером к деревне подъезжать, Над старой церковью глазами провожать Ворон играющую стаю; Среди больших полей, заповедных лугов, На тихих берегах заливов и прудов, Люблю прислушиваться лаю Собак недремлющих, мычанью тяжких стад, Люблю заброшенный и запустелый сад И лип незыблемые тени; Не дрогнет воздуха стеклянная волна; Стоишь и слушаешь — и грудь упоена Блаженством безмятежной лени... Задумчиво глядишь на лица мужиков — И понимаешь их; предаться сам готов Их бедному, простому быту... Идет к колодезю старуха за водой; Высокий шест скрипит и гнется; чередой Подходят лошади к корыту... Вот песню затянул проезжий... Грустный Но лихо вскрикнул он — и только слышен стук Колес его телеги тряской; Выходит девушка на низкое крыльцо — И на зарю глядит... и круглое лицо Зарделось алой, яркой краской. Качаясь медленно, с пригорка, за селом, Огромные возы спускаются гуськом С пахучей данью пышной нивы; За конопляником, зеленым и густым, . Бегут, одетые туманом голубым, Степей широкие разливы. Та степь — конца ей нет... раскинулась, лежит., Струистый ветерок бежит, не пробежит... Земля томится, небо млеет... И леса длинного подернутся бока Багрянцем золотым, и ропщет он слегка, И утихает, и синеет... II НА ОХОТЕ - ЛЕТОМ Жарко, мучительно жарко... Но лес недалеко зеленый. С пыльных, безводных полей дружно туда мы спешим Входим... в усталую грудь душистая льется прохлада; Стынет на жарком лице едкая влага труда. Ласково приняли нас изумрудные, свежие тени; Тихо взыграли кругом, тихо на мягкой траве Шепчут приветные речи прозрачные, легкие листья... Иволга звонко кричит, словно дивится гостям. Как отрадно в лесу! И солнца смягченная сила Здесь не пышет огнем, блеском играет живым. Бархатный манит нас мох, руками дриад округленный... Зову противиться в нас нет ни желанья, ни сил. Все раскинулись члены; стихают горячие волны Крови; машет на нас темными маками сон. Из-под тяжелых ресниц взор наблюдает недолго Мелких букашек и мух, их суетливую жизнь. Вот он закрылся... Сосед уже спит... с доверчивым вздохом Сам засыпаешь... и ты, вечная матерь, земля, Кротко баюкаешь ты, лелеешь усталого сына... Новых исполненный сил, грудь он покинет твою. III БЕЗЛУННАЯ НОЧЬ О ночь безлунная, ночь теплая, немая! Ты нежишься, ты млеешь, изнывая, Как от любовных ласк усталая жена... Иль, может быть, неведеньем полна, 6 Мечтательным неведеньем желаний,— Стыдливая, ты ждешь таинственных лобзаний? Скажи мне, ночь, в кого ты влюблена? Но ты молчишь на мой вопрос нескромный... И на тебе покров густеет темный. Я заражен тобой... вдыхаю влажный нар... И чувствую, в груди тревожный вспыхнул жар... Мне слышится твой бесконечный ропот, Твой лепет вкрадчивый, твой непонятный шёпот — И тень пахучая колеблется кругом. Лицо горит неведомым огнем, Расширенная грудь дрожит воспоминаньем, Томится горестью, блаженством и желаньем — И воздух ласковый, чуть дремлющий, ночной, Как будто сам дрожит и пышет надо мной. IV ДЕД Вчера в лесу пришлося мне Увидеть призрак деда... Сидел он на лихом коне И восклицал: победа! И радостно глядел чудак Из-под мохнатой шапки... А в тороках висел русак И грустно свесил лапки. И рог стремянною звучал Так страстно, так уныло- Любимый барский пес, Нахал, Подняв стерляжье рыло, Махал тихохонько хвостом... Суровый доезжачий Смирял угрозой да бичом Шумливый лай собачий. Кругом — соседи-степняки, Одетые забавно, Толпились молча, бедняки! И радовался явно Мой дед. степной Сарданапал, Такому многолюдью... И как-то весело дышал Своей широкой грудью. Он за трубу держал лису, Показывал соседу... Вчера, перед зарей, в лесу, Я подивился деду. V ГРОЗА Уже давно вдали толпились тучи Тяжелые — росли, темнели грозно... Вот сорвалась и двинулась громада. Шумя, плывет и солнце закрывает Передовое облако; внезапный Туман разлился в воздухе; кружатся Сухие листья... птицы притаились... Из-под ворот выглядывают люди, Спускают окна, запирают двери... Большие капли падают... и вдруг Помчалась пыль столбами по дорогам; Поднялся вихрь и по стенам и крышам Ударил злобно; хлынули потоки Дождя... запрыгал угловатый град... Крутятся, бьются, мечутся деревья, Смешались тучи... молнья!.. ждешь удара. Загрохотал и прокатился гром. Сильнее дождь... Широкими струями, Волнуясь, льет и хлещет он — и ветер С воды срывает брызги... вновь удар! Через село, растрепанный, без шапки, Мужик за стадом в поле проскакал, А вслед ему другой кричит и машет... Смятенье!.. Но зато, когда прошла Гроза, как улыбается природа! Как ласково светлеют небеса! Пушистые, рассеянные тучки Летят; журчат ручьи; болтают листья.., Убита пыль; обмылася трава; Скрипят ворота; слышны восклицанья Веселые; шумя, слетает голубь На влажную, блестящую дорогу... В ракитах раскричались воробьи; Смеются босоногие мальчишки; Запахли хлебом желтые скирды... И беглым золотом сверкает солнце По молодым осинам и березам... VI ДРУГАЯ НОЧЬ Уж поздно... Конь усталый мой Храпит и просится домой... Холмы пологие кругом — Степные виды! За холмом Печально светится пожар — Овин горит. На небе пар; На небе месяц золотой Блестит холодной красотой, И под лучом его немым Туман волнуется, как дым. Большие тени там и сям Лежат недвижно но полям, И различает глаз едва Лесов высоких острова. Кой-где по берегам реки В кустах мерцают огоньки; Внезапный крик перепелов Гремит один среди лугов, И синяя, ночная мгла Как будто нехотя тепла. VII Кроткие льются лучи с небес на согретую землю; Стелется тихо по ней, теплый скользит ветерок. Но давно под травой иссякли болтливые воды В тучных лугах; и сама вся пожелтела трава. Сумрак душистый лесов, отрадные, пышные тени, Где вы? где ты, лазурь ярких и темных небес? Осень настала давно; ее прощальные ласки Часто милее душе первых улыбок весны. Бурые сучья раскинула липа; береза Вся золотая стоит; тополь один еще свеж — Так же дрожит и шумит и тихо блестит, серебристый; Но побагровел давно дуба могучего лист. Яркие краски везде сменили приветную зелень: Издали пышут с рябин красные гроздья плодов, Дивно рдеет заря причудливым, долгим пожаром... Смотришь и веришь едва жадно вперенным очам. Но природа во всем, как ясный и строгий художник, Чувство меры храпит, стройной верна простоте. Молча гляжу я кругом, вниманья печального полный.., В тронутом сердце звучит грустное слово: прости! VIII ПЕРЕД ОХОТОЙ Утро! вот утро! Едва над холмами Красное солнце взыграет лучами, Холод осеннего, светлого дня, Холод веселый разбудит меня. Выйду я... небо смеется мне в очи; С сердца сбегают лобзания ночи... Блестки крутятся на солнце; мороз Выбелил хрупкие сучья берёз... Светлое небо, здоровье да воля — Здравствуй, раздолье широкого поля! Вновь не дождаться подобного дня... Дайте ружье мне! седлайте коня! Вот он... по членам его благородным Ветер промчался дыханьем холодным, Ржёт он и шею сгибает дугой... Доски хрустят под упругой ногой; Гуси проходят с испугом и криком; Прыгает пес мой в восторге великом; Ясно звучит его радостный лай... Ну же, скорей мне коня подавай! IX ПЕРВЫЙ СНЕГ Здравствуйте, легкие звезды пушистого первого снега! Быстро на темной земле таете вы чередой. Но проворно летят за вами другие снежинки, Словно пчелы весной, воздух недвижный пестря. Скоро наступит зима,— под тонким и звучным железом Резвых саней завизжит холодом стиснутый лед. Ярко мороз затрещит; румяные щеки красавиц Вспыхнут; иней слегка длинных коснется ресниц. Так! пора мне с тобой расстаться, степная деревня! Крыш не увижу твоих, мягким одетых ковром, Струек волнистого дыма на небе холодном и синем, Белых холмов и полей, грозных и темных лесов. Падай обильнее, снег! Зовет меня город далекий; Хочется встретить опять старых врагов и друзей.
Nz: Яков Полонский - стихи Антология русской поэзии ВСТРЕЧА Вчера мы встретились; - она остановилась - Я также - мы в глаза друг другу посмотрели. О боже, как она с тех пор переменилась; В глазах потух огонь, и щеки побледнели. И долго на нее глядел я молча строго - Мне руку протянув, бедняжка улыбнулась; Я говорить хотел - она же ради бога Велела мне молчать, и тут же отвернулась, И брови сдвинула, и выдернула руку, И молвила: "Прощайте, до свиданья", А я хотел сказать: "На вечную разлуку Прощай, погибшее, но милое созданье".
Nz: Яков Полонский КОЛОКОЛЬЧИК Улеглася метелица... путь озарен... Ночь глядит миллионами тусклых очей... Погружай меня в сон, колокольчика звон! Выноси меня, тройка усталых коней! Мутный дым облаков и холодная даль Начинают яснеть; белый призрак луны Смотрит в душу мою - и былую печаль Наряжает в забытые сны. То вдруг слышится мне - страстный голос поет, С колокольчиком дружно звеня: "Ах, когда-то, когда-то мой милый придет - Отдохнуть на груди у меня! У меня ли не жизнь!.. чуть заря на стекле Начинает лучами с морозом играть, Самовар мой кипит на дубовом столе, И трещит моя печь, озаряя в угле, За цветной занавеской кровать!.. У меня ли не жизнь!.. ночью ль ставень открыт, По стене бродит месяца луч золотой, Забушует ли вьюга - лампада горит, И, когда я дремлю, мое сердце не спит Все по нем изнывая тоской". То вдруг слышится мне, тот же голос поет, С колокольчиком грустно звеня: "Где-то старый мой друг?.. Я боюсь, он войдет И, ласкаясь, обнимет меня! Что за жизнь у меня! и тесна, и темна, И скучна моя горница; дует в окно. За окошком растет только вишня одна, Да и та за промерзлым стеклом не видна И, быть может, погибла давно!.. Что за жизнь!.. полинял пестрый полога цвет, Я больная брожу и не еду к родным, Побранить меня некому - милого нет, Лишь старуха ворчит, как приходит сосед, Оттого, что мне весело с ним!.."
Nz: Алексей Апухтин стихи Антология русской поэзии АКТЕРЫ Минувшей юности своей Забыв волненья и измены, Отцы уж с отроческих дней Подготовляют нас для сцены.- Нам говорят: "Ничтожен свет, В нем все злодеи или дети, В нем сердца нет, в нем правды нет, Но будь и ты как все на свете!" И вот, чтоб выйти напоказ, Мы наряжаемся в уборной; Пока никто не видит нас, Мы смотрим гордо и задорно. Вот вышли молча и дрожим, Но оправляемся мы скоро И с чувством роли говорим, Украдкой глядя на суфлера. И говорим мы о добре, О жизни честной и свободной, Что в первой юности поре Звучит тепло и благородно; О том, что жертва - наш девиз, О том, что все мы, люди,- братья, И публике из-за кулис Мы шлем горячие объятья. И говорим мы о любви, К неверной простирая руки, О том, какой огонь в крови, О том, какие в сердце муки; И сами видим без труда, Как Дездемона наша мило, Лицо закрывши от стыда, Чтоб побледнеть, кладет белила. Потом, не зная, хороши ль Иль дурны были монологи, За бестолковый водевиль Уж мы беремся без тревоги. И мы смеемся надо всем, Тряся горбом и головою, Не замечая между тем, Что мы смеялись над собою! Но холод в нашу грудь проник, Устали мы - пора с дороги: На лбу чуть держится парик, Слезает горб, слабеют ноги... Конец.- Теперь что ж делать нам? Большая зала опустела... Далеко автор где-то там... Ему до нас какое дело? И, сняв парик, умыв лицо, Одежды сбросив шутовские, Мы все, усталые, больные, Лениво сходим на крыльцо. Нам тяжело, нам больно, стыдно, Пустые улицы темны, На черном небе звезд не видно - Огни давно погашены... Мы зябнем, стынем, изнывая, А зимний воздух недвижим, И обнимает ночь глухая Нас мертвым холодом своим.
Nz: Михаил Лермонтов Антология русской поэзии МОНОЛОГ Поверь, ничтожество есть благо в здешнем свете. К чему глубокие познанья, жажда славы, Талант и пылкая любовь свободы, Когда мы их употребить не можем? Мы, дети севера, как здешные растенья, Цветем недолго, быстро увядаем... Как солнце зимнее на сером небосклоне, Так пасмурна жизнь наша. Так недолго Ее однообразное теченье... И душно кажется на родине, И сердцу тяжко, и душа тоскует... Не зная ни любви, ни дружбы сладкой, Средь бурь пустых томится юность наша, И быстро злобы яд ее мрачит, И нам горька остылой жизни чаша; И уж ничто души не веселит.
Nz: Константин Симонов - стихи Антология русской поэзии ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ Поздравляю тебя с днем рожденья,- Говорю, как с ребенком: Пусть дыханье твое и пенье Будет чистым и звонким. Чтобы были тебе не метели Злой купелью, А чтоб вечно грачи летели Над капелью. Всё еще впереди - обаянье Первых книжек, И выстукивание на рояле "Чижик-пыжик". Бесконечные перемены Тьмы и света, И далеко, но непременно Я там где-то. Поздравляю тебя с днем рожденья,- Говорю, как с большой, Со своей единственной тенью И второю душой: Поздравляю тебя с сединой, С первой прядью, что я замечаю, Даже если я сам ей виной, Все равно поздравляю. Поздравляю со снегом большим До окон, с тишиною И со старым знакомым твоим, Что тут в доме с тобою. Сыплет, сыплет метель, как вчера, На дорогу, И ни следа с утра Нет к порогу. Наконец мы с тобою вдвоем В этой вьюге, У огня мы молча поем Друг о друге. А в огне чудеса: Там скитаются воспоминанья. Как моря и леса, Дров сухое пыланье. Поздравляю тебя с днем рожденья. Как давно мы знакомы с тобой! Начинает темнеть, а поленья Все трещат и все пахнут смолой. Надо будет послать За свечою к соседу. Дай мне руку поцеловать. Скоро гости приедут.
Nz: Константин Симонов - стихи Антология русской поэзии ТАНК Вот здесь он шел. Окопов три ряда. Цепь волчьих ям с дубовою щетиной. Вот след, где он попятился, когда Ему взорвали гусеницы миной. Но под рукою не было врача, И он привстал, от хромоты страдая, Разбитое железо волоча, На раненую ногу припадая. Вот здесь он, все ломая, как таран, Кругами полз по собственному следу И рухнул, обессилевший от ран, Купив пехоте трудную победу. Уже к рассвету, в копоти, в пыли, Пришли еще дымящиеся танки И сообща решили в глубь земли Зарыть его железные останки. Он словно не закапывать просил, Еще сквозь сон он видел бой вчерашний, Он упирался, он что было сил Еще грозил своей разбитой башней. Чтоб видно было далеко окрест, Мы холм над ним насыпали могильный, Прибив звезду фанерную на шест - Над полем боя памятник посильный. Когда бы монумент велели мне Воздвигнуть всем погибшим здесь, в пустыне, Я б на гранитной тесаной стене Поставил танк с глазницами пустыми; Я выкопал его бы, как он есть, В пробоинах, в листах железа рваных,- Невянущая воинская честь Есть в этих шрамах, в обгорелых ранах. На постамент взобравшись высоко, Пусть как свидетель подтвердит по праву: Да, нам далась победа нелегко. Да, враг был храбр. Тем больше наша слава.
Nz: Константин Симонов - стихи Антология русской поэзии СВЕРЧОК Мы довольно близко видели смерть и, пожалуй, сами могли умереть, мы ходили везде, где можно ходить, и смотрели на все, на что можно смотреть. Мы влезали в окопы, пропахшие креозотом и пролитым в песок сакэ, где только что наши кололи тех и кровь не засохла еще на штыке. Мы напрасно искали домашнюю жалость, забытую нами у очага, мы здесь привыкали, что быть убитым - входит в обязанности врага. Мы сначала взяли это на веру, но вера вошла нам в кровь и плоть; мы так и писали: "Если он не сдается - надо его заколоть!" И, честное слово, нам ничего не снилось когда, свернувшись в углу, мы дремали в летящей без фар машине или на твердом полу. У нас была чистая совесть людей, посмотревших в глаза войне. И мы слишком много видели днем, чтобы видеть еще во сне. Мы спали, как дети, с открытыми ртами, кое-как прикорнув на тычке... Но я хотел рассказать не об этом. Я хотел рассказать о сверчке. Сверчок жил у нас под самою крышей между войлоком и холстом. Он был рыжий и толстый, с большими усами и кривым, как сабля, хвостом. Он знал, когда петь и когда молчать, он не спутал бы никогда; он молча ползал в жаркие дни и грустно свистел в холода. Мы хотели поближе его разглядеть и утром вынесли за порог, и он, как шофер, растерялся, увидев сразу столько дорог. Он удивленно двигал усами, как и мы, он не знал, почему большой человек из соседней юрты подошел вплотную к нему. Я повторяю: сверчок был толстый, с кривым, как сабля, хвостом, Но всего его, маленького, можно было накрыть дубовым листом. А сапог был большой - сорок третий номер, с гвоздями на каблуке, и мы не успели еще подумать, как он стоял на сверчке. Мы решили, что было б смешно сердиться, и завели разговор о другом, но человек из соседней юрты был молча объявлен нашим врагом. Я, как в жизни, спутал в своем рассказе и важное, и пустяки, но товарищи скажут, что все это правда от первой и до последней строки.
Nz: Константин Симонов - стихи Антология русской поэзии У ОГНЯ Кружится испанская пластинка. Изогнувшись в тонкую дугу, Женщина под черною косынкой Пляшет на вертящемся кругу. Одержима яростною верой В то, что он когда-нибудь придет, Вечные слова "Yo te quiero" * Пляшущая женщина поет. В дымной, промерзающей землянке, Под накатом бревен и земли, Человек в тулупе и ушанке Говорит, чтоб снова завели. У огня, где жарятся консервы, Греет свои раны он сейчас, Под Мадридом продырявлен в первый И под Сталинградом - в пятый раз. Он глаза устало закрывает, Он да песня - больше никого... Он тоскует? Может быть. Кто знает? Кто спросить посмеет у него? Проволоку молча прогрызая, По снегу ползут его полки. Южная пластинка, замерзая, Делает последние круги. Светит догорающая лампа, Выстрелы да снега синева... На одной из улочек Дель-Кампо Если ты сейчас еще жива, Если бы неведомою силой Вдруг тебя в землянку залучить, Где он, тот голубоглазый, милый, Тот, кого любила ты, спросить? Ты, подняв опущенные веки, Не узнала б прежнего, того, В грузном поседевшем человеке, В новом, грозном имени его. Что ж, пора. Поправив автоматы, Встанут все. Но, подойдя к дверям, Вдруг он вспомнит и мигнет солдату: "Ну-ка, заведи вдогонку нам". Тонкий луч за ним блеснет из двери, И метель их сразу обовьет. Но, как прежде, радуясь и веря, Женщина вослед им запоет. Потеряв в снегах его из виду, Пусть она поет еще и ждет: Генерал упрям, он до Мадрида Все равно когда-нибудь дойдет.
Фк Зенит: В синем небе плывут облака, Солнца луч достигает земли, Льдом закована, спит река, Мир застыл и все ждет весны. Воздух полон дыханьем тепла, И великой прекрасной мечты, Что хранила всегда земля, Где-то в самых глубинах души. И несла этот свет за собой, Сквозь пустыни, моря и снега, И дарила она весной Праздник радости, жизни, добра. И сверкающий солнечный свет, Тот, что мир согревает вновь, Он растопит холодный снег, Принесет он на землю любовь. Но пока на земле серый миг, В ожидании чуда весны, И не все еще разум постиг, И не все промелькнули мечты!
Фк Зенит: В синем небе плывут облака, Растворяясь в закатной мгле, Растекается море огня, Угасая в немой тишине. Тает этот божественный миг, Ускоряется времени бег, И горящий диск солнца достиг Той черты, где кончается свет. Та черта – это вечная тень, И на землю спускается ночь, Каждый раз в ней кончается день, Унося все минувшее прочь.
Фк Зенит: В синем небе плывут облака, Растворяясь в закатной мгле, Растекается море огня, Угасая в немой тишине. Тает этот божественный миг, Ускоряется времени бег, И горящий диск солнца достиг Той черты, где кончается свет. Та черта – это вечная тень, И на землю спускается ночь, Каждый раз в ней кончается день, Унося все минувшее прочь.
Фк Зенит: Природа не щадит, природа убивает, То холодом своим, то пламенной жарой, А может быть все в нас, ведь мы порой не знаем, В жару хотим мы дождь, а в дождь хотим жару. Вот это счастье вдруг за тридцать целый день, И солнце все палит, нет от него пощады, Средь пыльных улиц мы все время ищем тень, Но нет ее ни где живительной прохлады.
Nz: Леонид Мартынов Антология русской поэзии НА БЕРЕГУ На берегу Я человека встретил, На берегу морском, На берегу, где ветер так и метил Глаза мои запорошить песком, На берегу, где хмурая собака Меня обнюхала, а с вышины, За мной следя, таращился из мрака Своими кратерами шар луны И фонари торчали как на страже, Передо мною тень мою гоня. А человек не оглянулся даже, Как будто не заметил он меня. И я ему был очень благодарен. Воистину была мне дорога Его рассеянность. Ведь я не барин, И он мне тоже вовсе не слуга, И нечего, тревожась и тревожа, Друг дружку щупать с ног до головы, Хоть и диктует разум наш, что все же Еще полезна бдительность, увы!
Nz: Самуил Маршак Антология русской поэзии НАЧАЛО ДНЯ За окнами сумрак ранний На свет и на тьму похож,— Будто на синем плане Нового дня чертеж. Вижу, привстав с постели, Как выступают из мглы Строгие лесенки елей, Сосен прямые стволы. Слышу в тиши до рассвета Первые грузовики. Слышу, как в городе где-то Пробуют голос гудки. Тот, кто минуту свиданья Ночи и дня подглядел, Видел весь мир в ожиданье Новых событий и дел.
Nz: Константин Бальмонт стихи Антология русской поэзии АНИТА Я был желанен ей. Она меня влекла, Испанка стройная с горящими глазами. Далеким заревом жила ночная мгла, Любовь невнятными шептала голосами. Созвучьем слов своих она меня зажгла, Испанка смуглая с глубокими глазами. Альков раздвинулся воздушно-кружевной. Она не стала мне шептать: «Пусти... Не надо. Не деве Севера, не нимфе ледяной Твердил я вкрадчиво: «Anita! Adorada!» * Тигрица жадная дрожала предо мной,— И кроме глаз ее мне ничего не надо.
Nz: Иван Бунин Антология русской поэзии ДЕТСТВО Чем жарче день, тем сладостней в бору Дышать сухим смолистым ароматом, И весело мне было поутру Бродить по этим солнечным палатам! Повсюду блеск, повсюду яркий свет, Песок - как шелк... Прильну к сосне корявой И чувствую: мне только десять лет, А ствол - гигант, тяжелый, величавый. Кора груба, морщиниста, красна, Но как тепла, как солнцем вся прогрета! И кажется, что пахнет не сосна, А зной и сухость солнечного лета.
Nz: Иван Бунин Антология русской поэзии ХРАМ СОЛНЦА Шесть золотистых мраморных колонн, Безбрежная зеленая долина, Ливан в снегу и неба синий склон. Я видел Нил и Сфинкса-исполина, Я видел пирамиды: ты сильней, Прекрасней, допотопная руина! Там глыбы желто-пепельных камней, Забытые могилы в океане Нагих песков. Здесь радость юных дней. Патриархально-царственные ткани — Снегов и скал продольные ряды — Лежат, как пестрый талес на Ливане. Под ним луга, зеленые сады И сладостный, как горная прохлада, Шум быстрой малахитовой воды. Под ним стоянка первого номада. И пусть она забвенна и пуста: Бессмертным солнцем светит колоннада. В блаженный мир ведут ее врата.
Anait: портрет
Anait:
Nz: Алексей Апухтин стихи Антология русской поэзии В темную ночь, непроглядную, Думы такие несвязные Бродят в моей голове. Вижу я степь безотрадную... Люди и призраки разные Ходят по желтой траве. Вижу селение дальнее... Детской мечтой озаренные, Годы катились там... но... Комнаты смотрят печальнее, Липы стоят обнаженные, Песни замолкли давно. Осень... Большою дорогою Едут обозы скрипучие, Ветер шумит по кустам. Станция... крыша убогая... Слезы старинные, жгучие Снова текут по щекам. Вижу я оргию шумную, Бальные пары за парою, Блеск набежавшей весны,- Всю мою юность безумную, Все увлечения старые, Все позабытые сны. Снится мне счастье прожитое... Очи недавно любимые Ярко горят в темноте; Месяц... окошко раскрытое... Речи, с мечтой уносимые... Речи так ласковы те! Помнишь, как с радостью жадною Слушал я речи те праздные, Как я поверил тебе! В темную ночь, непроглядную, Думы такие несвязные Бродят в моей голове!
Nz: Эдуард Багрицкий стихи Антология русской поэзии ГИМН МАЯКОВСКОМУ Озверевший зубр в блестящем цилиндре я Ты медленно поводишь остеклевшими глазами На трубы, ловящие, как руки, облака, На грязную мостовую, залитую нечистотами. Вселенский спортсмен в оранжевом костюме, Ты ударил землю кованым каблуком, И она взлетела в огневые пространства И несется быстрее, быстрее, быстрей... Божественный сибарит с бронзовым телом, Следящий, как в изумрудной чаше Земли, Подвешенной над кострами веков, Вздуваются и лопаются народы. О Полководец Городов, бешено лающих на Солнце, Когда ты гордо проходишь по улице, Дома вытягиваются во фронт, Поворачивая крыши направо. Я, изнеженный на пуховиках столетий, Протягиваю тебе свою выхоленную руку, И ты пожимаешь ее уверенной ладонью, Так что на белой коже остаются синие следы. Я, ненавидящий Современность, Ищущий забвения в математике и истории, Ясно вижу своими всё же вдохновенными глазами, Что скоро, скоро мы сгинем, как дымы. И, почтительно сторонясь, я говорю: «Привет тебе, Маяковский!»
Nz: Михаил Кузмин Антология русской поэзии ОНА Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было, все мы четыре любили, но все имели разные "потому что": одна любила, потому что так отец с матерью ей велели, другая любила, потому что богат был ее любовник, третья любила, потому что он был знаменитый художник, а я любила, потому что полюбила. Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было, все мы четыре желали, но у всех были разные желанья: одна желала воспитывать детей и варить кашу, другая желала надевать каждый день новые платья, третья желала, чтобы все о ней говорили, а я желала любить и быть любимой. Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было, все мы четыре разлюбили, но все имели разные причины: одна разлюбила, потому что муж ее умер, другая разлюбила, потому что друг ее разорился, третья разлюбила, потому что художник ее бросил, а я разлюбила, потому что разлюбила. Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было, а, может быть, нас было не четыре, а пять?
Nz: Самуил Маршак Антология русской поэзии ЛЕТНЯЯ НОЧЬ НА СЕВЕРЕ На неизвестном полустанке, От побережья невдали, К нам в поезд финские цыганки Июньским вечером вошли. Хоть волосы их были русы, Цыганок выдавала речь Да в три ряда цветные бусы И шали, спущенные с плеч. Блестя цепочками, серьгами И споря пестротой рубах, За ними следом шли цыгане С кривыми трубками в зубах. С цыганской свадьбы иль с гулянки Пришла их вольная семья. Шуршали юбками цыганки, Дымили трубками мужья. Водил смычком по скрипке старой Цыган поджарый и седой, И вторила ему гитара В руках цыганки молодой. А было это ночью белой, Когда земля не знает сна. В одном окне заря алела, В другом окне плыла луна. И в этот вечер полнолунья, В цыганский вечер, забрели В вагон гадалки и плясуньи Из древней сказочной земли. Полынью пахло, пахло мятой, Влетал к нам ветер с двух сторон, И полевого аромата Был полон дачный наш вагон.
Nz: Булат Окуджава - стихи Антология русской поэзии МУЗЫКА Вот ноты звонкие органа то порознь вступают, то вдвоем, и шелковые петельки аркана на горле стягиваются моем. И музыка передо мной танцует гибко, и оживает все до самых мелочей: пылинки виноватая улыбка так красит глубину ее очей! Ночной комар, как офицер гусарский, тонок, и женщина какая-то стоит, прижав к груди стихов каких-то томик, и на колени падает старик, и каждый жест велик, как расстоянье, и веточка умершая жива, жива... И стыдно мне за мелкие мои старанья и за непоправимые слова. ...Вот сила музыки. Едва ли поспоришь с ней бездумно и легко, как будто трубы медные зазвали куда-то горячо и далеко... И музыки стремительное тело плывет, кричит неведомо кому: "Куда вы все?! Да разве в этом дело?!" А в чем оно? Зачем оно? К чему?!! ...Вот черт, как ничего еще не надоело!
Nz: Лев Мей ВИХОРЬ При дороге нива... Доня-смуглоличка День-деньской трудится Неустанно жнет: Видно, не ленива, А - что божья птичка - На заре ложится, На заре встает. Против нашей Дони Поискать красотки. Разве что далёко, А в соседстве нет... Косы по ладони; Грудь, как у лебедки; Очи с поволокой; Щеки - маков цвет. Солнце так и жарит, Колет, как иглою; Стелется на поле Дым, не то туман; С самой зорьки парит - Знать, перед грозою: Скинешь поневоле Душный сарафан. Разгорелась жница: Жнет, да жнет, да вяжет, Вяжет без подмоги Полные снопы... А вдали зарница Красный полог кажет... Ходят вдоль дороги Пыльные столпы... Ходят вихри, ходят, Вертятся воронкой - Все поодиночке: Этот, тот и тот - Очередь заводят... А один, сторонкой, К Дониной сорочке Так себе и льнет. Оглянулась девка - И сама не рада: Кто-то за спиною Вырос из земли... На губах издевка, А глаза без взгляда, Волосы копною, Борода в пыли. Серый-серый, зыбкой, Он по ветру гнется, Вьется в жгут и пляшет, Пляшет и дрожит, Словно бы с улыбкой, Словно бы смеется, Головою машет - Доне говорит: "Ветерок поднялся - Славная погодка! Светится зарница Среди бела дня: Я и разыгрался... Белая лебедка, Красная девица, Полюби меня!" Отскочила Доня - Ей неймется веры, За снопами кроясь, Силится уйти, А за ней погоня - Настигает серый, Кланяется в пояс, Стал ей на пути: "Что ж не молвишь слова, Что не приголубишь? Аль еще не знаешь - Что за зелье страсть? Полюби седого: Если не полюбишь, И его сконаешь, И тебе пропасть..." Сам по полю рыщет, К Доне боком-боком - Тесными кругами Хочет закружить: Будто в жмурках ищет, Будто ненароком Пыльными руками Тянется схватить. Вот схватил и стиснул... Да она рванулась. "Аль серпа хотелось? На тебе, лови!" Серп блеснул и свистнул... Пыль слегка шатнулась, Да и разлетелась... Только серп в крови... С призраком пропали, Словно вихорь шаткой, И девичьи грезы... Отчего ж потом Мать с отцом видали, Как она украдкой Утирала слезы Белым рукавом? Отчего гурьбою Сватов засылали, А смотрён ни разу Не пришлось запить?.. Думали семьею, Думали-гадали, И решили: "С глазу!" - Так тому и быть... Зимка проскрипела, И весной запахло; Зеленя пробили Черный слой земли... Доня все хирела, Сохнула и чахла... Знахари ходили, Только не дошли. Рожь поспела снова... Светится зарница... Ходят вдоль дороги Пыльные столпы... Только нет седого, И другая жница Вяжет без подмоги Полные снопы. "Эхма! Жалко Домны!" Всем селом решили: Этакой напасти Где избыть серпом! Старики-то скромны - Видно, не учили: "От беды да страсти Оградить крестом".
Nz: Лев Мей МОЛОДОЙ МЕСЯЦ Ясный месяц, ночной чародей!.. Вслед за зорькой вечерней пурпурною Поднимись ты стезею лазурною, Посвети мне опять поскорей... Сердце молотом в грудь мне колотится, Сердце чует: к нему не воротится Всё, с чего обмирало оно... Всё далеко теперь... Но далекую Пережил бы я ночь звездоокую — При надежде... А то — всё темно.
Nz: Лев Мей РУСАЛКА Софье Григорьевне Мей Мечется и плачет, как дитя больное В неспокойной люльке, озеро лесное. Тучей потемнело, брызжет мелкой зернью - Так и отливает серебром и чернью... Ветер по дубраве серым волком рыщет; Молния на землю жгучим ливнем прыщет; И на голос бури, побросавши прялки, Вынырнули со дна резвые русалки... Любо некрещеным в бурю-непогоду Кипятить и пенить жаркой грудью воду, Любо им за вихрем перелетным гнаться, Громким, звучным смехом с громом окликаться!.. Волны им щекочут плечи наливные, Чешут белым гребнем косы рассыпные; Ласточки быстрее, легче пены зыбкой, Руки их мелькают белобокой рыбкой; Огоньком под пеплом щеки половеют; Ярким изумрудом очи зеленеют. Плещутся русалки, мчатся вперегонку, Да одна отстала, отплыла в сторонку... К берегу доплыла, на берег выходит, Бледными руками ивняки разводит; Притаилась в листве на прибрежье черном, Словно белый лебедь в тростнике озерном... Вот уж понемногу непогодь стихает; Ветер с листьев воду веником сметает; Тучки разлетелись, словно птицы в гнезды; Бисером перловым высыпали звезды; Месяц двоерогий с неба голубого Засветил отломком перстня золотого... Чу! переливаясь меж густой осокой, По воде несется благовест далекой - Благовест далекий по воде несется И волною звучной прямо в душу льется: Видится храм божий, песнь слышна святая, И сама собою крест творит десная... И в душе русалки всенощные звуки Пробудили много и тоски и муки, Много шевельнули страсти пережитой, Воскресили много были позабытой... Вот в селе родимом крайняя избушка; А в избушке с дочкой нянчится старушка: Бережет и холит, по головке гладит, Тешит лентой алой, в пестрый ситец рядит... Да и вышла ж девка при таком уходе: Нет ее красивей в целом хороводе... Вот и бор соседний - там грибов да ягод За одну неделю наберешься на год; А начнут под осень грызть орехи белки - Сыпь орех в лукошки: близко посиделки. Тут-то погуляют парни удалые, Тут-то насмеются девки молодые!.. Дочь в гостях за прялкой песни распевает А старуха дома ждет да поджидает: Огоньку добыла - на дворе уж ночка - Долго засиделась у соседей дочка... Оттого и долго: парень приглянулся И лихой бедою к девке подвернулся; А с бедою рядом ходит грех незваной... Полюбился парень девке бесталанной. Так ей полюбился, словно душу вынул, Да и насмеялся - разлюбил и кинул, Позабыл голубку сизокрылый голубь - И остались бедной смех мирской да прорубь... Вспомнила русалка - белы руки гложет; Рада б зарыдала - и того не может; Сотворить молитву забытую хочет - Нет для ней молитвы - и она хохочет... Только, пробираясь на село в побывку, Мужичок проснулся и стегает сивку, Лоб и грудь и плечи крестно знаменует Да с сердцов на хохот окаянный плюет.
Nz: Лев Мей КАНАРЕЙКА Говорит султанша канарейке: "Птичка! Лучше в тереме высоком Щебетать и песни петь Зюлейке, Чем порхать на Западе далеком? Спой же мне про за-море, певичка, Спой же мне про Запад, непоседка! Есть ли там такое небо, птичка, Есть ли там такой гарем и клетка? У кого там столько роз бывало? У кого из шахов есть Зюлейка - И поднять ли так ей покрывало?" Ей в ответ щебечет канарейка: "Не проси с меня заморских песен, Не буди тоски моей без нужды: Твой гарем по нашим песням тесен, И слова их одалыкам чужды... Ты в ленивой дреме расцветала, Как и вся кругом тебя природа, И не знаешь - даже не слыхала, Что у песни есть сестра - свобода".
Фк Зенит: Спи спокойно. Тревожить не стану Ни печалью, ни болью, ни ложью. Только помнить тебя не устану, Мне б не помнить... Но ты не поможешь. Я опять под вуалью ночною, А огонь к себе манит и манит. Понимаю, что верить не стоит Чьей-то скуке: она же обманет. Остановка... Судьбы или счастья? - Просто жизнь полосатая очень. На душе негодуют ненастья. Безнадёжно всё, да и не прочно. Глухота - лишь лекарство от слабых, Неумение жить - суть умнейших, Свет луны перепутала с лампой, Свет луны... он светлей, он светлейший. Что-то слишком нелепые фразы Я тебе выдаю за достойные. Ты не слушай... Ведь сказано сразу: Спи спокойно... И бодрствуй спокойно
Фк Зенит: Отражение лампочки на стекле, Лифта скрип, свет летящих фар… Говоришь, слишком мало дала тебе? - Только то, что ты взять желал. А желал привести ты продрогший дом Теплоту и надежду ждать. Только в доме, как чистый кувшин пустом Не хочу я ни петь, ни спать. Ты не сделал ни капельки для того, Чтобы нашу любовь спасти. А за тенью признания моего Ты сумел лишь себя простить. В отражении лампочки, свете фар, Лифта скрипе – вся жизнь моя. Ты себя жалел лишь и не желал, Чтоб себя пожалела я...
Фк Зенит: Молчание – венчание обид И это все, что ты мне оставляешь Я справлюсь, ведь жила я без любви Но ты не веришь, а скорей не знаешь Как будет сердце резать стук колес, Как стану ненавидеть бабье лето Как в пригоршне всех полуночных звезд Я песней слез не отыщу ответа Как буду я все прошлое беречь И избегать с другими встреч случайных А захочу ли я подобных встреч Когда я только о тебе мечтаю В молчании – венчании обид Я стала на разлуку нашу старше Что толку, что жила я без любви Когда не знаю: стоит жить ли дальше?
Anait:
Nz: Федор Тютчев - стихи Антология русской поэзии Напрасный труд — нет, их не вразумишь,— Чем либеральней, тем они пошлее, Цивилизация — для них фетиш, Но недоступна им ее идея. Как перед ней ни гнитесь, господа, Вам не снискать признанья от Европы: В ее глазах вы будете всегда Не слуги просвещенья, а холопы.
Nz: Михаил Лермонтов Антология русской поэзии ГУСАР Гусар! ты весел и беспечен, Надев свой красный доломан; Но знай — покой души не вечен, И счастье на земле — туман. Крутя лениво ус задорный, Ты вспоминаешь стук пиров; Но берегися думы черной,— Она черней твоих усов. Пускай судьба тебя голубит, И страсть безумная смешит; Но и тебя никто не любит, Никто тобой не дорожит. Когда ты, ментиком блистая, Торопишь серого коня, Не мыслит дева молодая: «Он здесь проехал для меня». Когда ты вихрем на сраженье Летишь, бесчувственный герой,— Ничье, ничье благословенье Не улетает за тобой. Гусар! ужель душа не слышит В тебе желания любви? Скажи мне, где твой ангел дышит? Где очи милые твои? Молчишь — и ум твой безнадежней, Когда полнее твой бокал! Увы — зачем от жизни прежней Ты разом сердце оторвал!.. Ты не всегда был тем, что ныне, Ты жил, ты слишком много жил, И лишь с последнею святыней Ты пламень сердца схоронил.
Nz: Николай Некрасов - стихи Антология русской поэзии ШКОЛЬНИК - Ну, пошел же, ради бога! Небо, ельник и песок - Невеселая дорога... Эй! садись ко мне, дружок! Ноги босы, грязно тело, И едва прикрыта грудь... Не стыдися! что за дело? Это многих славный путь. Вижу я в котомке книжку. Так учиться ты идешь... Знаю: батька на сынишку Издержал последний грош. Знаю: старая дьячиха Отдала четвертачок, Что проезжая купчиха Подарила на чаек. Или, может, ты дворовый Из отпущенных?.. Ну, что ж! Случай тоже уж не новый - Не робей, не пропадешь! Скоро сам узнаешь в школе, Как архангельский мужик По своей и божьей воле Стал разумен и велик1. Не без добрых душ на свете - Кто-нибудь свезет в Москву, Будешь в университете - Сон свершится наяву! Там уж поприще широко: Знай работай да не трусь... Вот за что тебя глубоко Я люблю, родная Русь! Не бездарна та природа, Не погиб еще тот край, Что выводит из народа Столько славных то и знай,- Столько добрых, благородных, Сильных любящей душой, Посреди тупых, холодных И напыщенных собой!
Nz: Яков Полонский - стихи Антология русской поэзии ПЕСНЯ ЦЫГАНКИ Мой костер в тумане светит; Искры гаснут на лету... Ночью нас никто не встретит; Мы простимся на мосту. Ночь пройдет - и спозаранок В степь далеко, милый мой, Я уйду с толпой цыганок За кибиткой кочевой. На прощанье шаль с каймою Ты на мне узлом стяни: Как концы ее, с тобою Мы сходились в эти дни. Кто-то мне судьбу предскажет? Кто-то завтра, сокол мой, На груди моей развяжет Узел, стянутый тобой? Вспоминай, коли другая, Друга милого любя, Будет песни петь, играя На коленях у тебя! Мой костер в тумане светит; Искры гаснут на лету... Ночью нас никто не встретит; Мы простимся на мосту.
Nz: Яков Полонский - стихи Антология русской поэзии ОТВЕТ Ты спрашиваешь: отчего Так пошло все и так ничтожно, Что превосходства своего Не сознавать нам невозможно?.. - Нет, я такой же, как и все - Такая ж спица в колесе, Которое само не знает И не ответит - хоть спроси,- Зачем оно в пыли мелькает, Вертясь вокруг своей оси... Зачем своей железной шиной, Мирской дорогою катясь, Оно захватывает грязь, Марая спицы липкой глиной, И почему не сознает То колесо, кого везет? Кто держит вожжи - кто возница? Чье око видит с высоты, Куда несется колесница? Какие кони впряжены?
Nz: Евгений Баратынский - стихи Антология русской поэзии В АЛЬБОМ Вы слишком многими любимы, Чтобы возможно было вам Знать, помнить всех по именам; Сии листки необходимы; Они не нужны были встарь: Тогда не знали дружбы модной, Тогда, бог весть! иной дикарь Сердечный адрес-календарь Почел бы выдумкой негодной. Что толковать о старине! Стихи готовы. Может статься, Они для справки обо мне Вам очень скоро пригодятся.
Nz: Николай Рубцов стихи Антология русской поэзии ВО ВРЕМЯ ГРОЗЫ Внезапно небо прорвалось С холодным пламенем и громом! И ветер начал вкривь и вкось Качать сады за нашим домом. Завеса мутная дождя Заволокла лесные дали. Кромсая мрак и бороздя, На землю молнии слетали! И туча шла, гора горой! Кричал пастух, металось стадо, И только церковь под грозой Молчала набожно и свято. Молчал, задумавшись, и я, Привычным взглядом созерцая Зловещий праздник бытия, Смятенный вид родного края. И все раскалывалась высь, Плач раздавался колыбельный, И стрелы молний все неслись В простор тревожный, беспредельный.
Nz: Борис Пастернак - стихи Антология русской поэзии ОПЯТЬ ВЕСНА Поезд ушел. Насыпь черна. Где я дорогу впотьмах раздобуду? Неузнаваемая сторона, Хоть я и сутки только отсюда. Замер на шпалах лязг чугуна. Вдруг - что за новая, право, причуда? Бестолочь, кумушек пересуды... Что их попутал за сатана? Где я обрывки этих речей Слышал уж как-то порой прошлогодней? Ах, это сызнова, верно, сегодня Вышел из рощи ночью ручей. Это, как в прежние времена, Сдвинула льдины и вздулась запруда. Это поистине новое чудо, Это, как прежде, снова весна. Это она, это она, Это ее чародейство и диво. Это ее телогрейка за ивой, Плечи, косынка, стан и спина. Это Снегурка у края обрыва. Это о ней из оврага со дна Льется безумолку бред торопливый Полубезумного болтуна. Это пред ней, заливая преграды, Тонет в чаду водяном быстрина, Лампой висячего водопада К круче с шипеньем пригвождена. Это, зубами стуча от простуды, Льется чрез край ледяная струя В пруд и из пруда в другую посуду,- Речь половодья - бред бытия.
Nz: Степан Щипачев Антология русской поэзии ТЕБЕ Две липы у окна. Они родились вместе под теплым ветерком, и подымались вместе, и старятся рядком - и счастливы они! Но разве знают липы, как счастьем дорожить! Скажи, ну как могли бы мы друг без друга жить? И в прошлое порой мне страшно оглянуться: росла ты далеко - и в жизни так легко могли мы разминуться.
Nz: Степан Щипачев Антология русской поэзии ВЫСОТА Какого мненья о себе прославленный Казбек? Высокомерен ли Эльбрус? Судить я не берусь. Когда они туманы пьют из звездного ковша, вдруг прозревая, жизнь свою читают не спеша. Холодной вечности сродни стоят, и суть проста: такими не были б они без горного хребта, когда бы их не поднял он под купол голубой, раздвинув смутный горизонт, не подпирая собой... . Понять ли самому хребту, как в смысл ни погружен, вершин (своих же) высоту, где воздух разрежён, где холоду искриться днем, где ночью спать звезде, что судят на земле о нем по этой высоте.
Фк Зенит: Огонек чадит в жестянке, Дым махорочный столбом... Пять бойцов сидят в землянке И мечтают кто о чем. В тишине да на покое Помечтать оно не грех. Вот один боец с тоскою, Глаз сощуря, молвил: "Эх!" И замолк, второй качнулся, Подавил протяжный вздох, Вкусно дымом затянулся И с улыбкой молвил: "Ох!" "Да",- ответил третий, взявшись За починку сапога, А четвертый, размечтавшись, Пробасил в ответ: "Ага!" "Не могу уснуть, нет мочи! - Пятый вымолвил солдат. - Ну чего вы, братцы, к ночи Разболтались про девчат!"
Фк Зенит: Он ей предлагал для прогулок Дорогу - простого проще: Налево сквозь переулок В загородную рощу. Там тихое птичье пенье, Ни транспорта, ни зевак, Травы, уединенье И ласковый полумрак... А вот ее почему-то Тянуло туда, где свет, Совсем по иному маршруту: Направо и на проспект. Туда, где новейшие зданья, Реклама, стекло, металл. И где, между прочим, стоял Дворец бракосочетанья... Вот так, то с шуткой, то с гневом Кипела у них война. Он звал ее все налево, Направо звала она. Бежали часы с минутами, Ни он, ни она не сдавались. Так наконец и расстались. Видать, не сошлись маршрутами...
Фк Зенит: Меня любовь преобразила: Я стал задумчив и уныл; Я ночи бледные светила, Я сумрак ночи полюбил. Когда веселая зарница Горит за дальнею горой, И пар густеет над водой, И смолкла вечера певица, По скату сонных берегов Брожу, тоскуя и мечтая, И жду, когда между кустов Мелькнет условленный покров Или тропинка потайная Зашепчет шорохом шагов. Гори прелестное светило, Помедли, мрак, на лоне вод: Она придет, мой ангел милый, Любовь моя,- она придет!
Nz: Василий Курочкин - стихи Антология русской поэзии СТАРАЯ ПЕСНЯ Песни, что ли, вы хотите? Песня будет не нова... Но для музыки возьмите: В ней слова, слова, слова. Обвинять ли наше племя, Иль обычай так силен, Что поем мы в наше время Песню дедовских времен? Жил чиновник небогатый. Просто жил, как бог велеля И, посты хранивши свято, Тысяч сто нажить умел. Но по злобному навету Вдруг от места отрешен... Да когда ж мы кончим эту Песню дедовских времен? Мой сосед в своем именье Вздумал школы заводить; Сам вмешался в управленье, Думал бедных облегчить... И пошла молва по свету, Что приятель поврежден. Да когда ж мы кончим эту Песню дедовских времен? Сам не знаю я петь ли дальше. Я красавицу знавал: Захотелось в генеральши я И нашелся генерал. В этом смысла даже нету, Был другой в нее влюблен... Да когда ж мы кончим эту Песню дедовских времен? Песню старую от века, Как языческий кумир я Где превыше человека Ставят шпоры и мундир, Где уму простора нету, Где бессмысленный силен... Да когда ж мы кончим эту Песню дедовских времен? Да когда ж споем другую? Разве нету голосов? И не стыдно ль дрянь такую Петь уж несколько веков? Или спать, сложивши руки, При движении племен, Богатырским сном под звуки Песни дедовских времен?
Nz: Леонид Мартынов Антология русской поэзии НАРОД - ПОБЕДИТЕЛЬ Возвращались солдаты с войны. По железным дорогам страны День и ночь поезда их везли. Гимнастерки их были в пыли И от пота еще солоны В эти дни бесконечной весны. Возвращались солдаты с войны. И прошли по Москве, точно сны,— Были жарки они и хмельны, Были парки цветами полны. В Зоопарке трубили слоны,— Возвращались солдаты с войны! Возвращались домой старики И совсем молодые отцы — Москвичи, ленинградцы, донцы... Возвращались сибиряки! Возвращались сибиряки — И охотники, и рыбаки, И водители сложных машин, И властители мирных долин,— Возвращался народ-исполин...
Nz: Иннокентий Анненский стихи Антология русской поэзии В небе ли меркнет звезда, Пытка ль земная все длится; Я не молюсь никогда, Я не умею молиться. Время погасит звезду, Пытку ж и так одолеем... Если я в церковь иду, Там становлюсь с фарисеем. С ним упадаю я нем, С ним и воспряну, ликуя... Только во мне-то зачем Мытарь мятется, тоскуя?..
Nz: Иннокентий Анненский стихи Антология русской поэзии БЕССОННЫЕ НОЧИ Какой кошмар! Всё та же повесть... И кто, злодей, ее снизал? Опять там не пускали совесть На зеркала вощеных зал... Опять там улыбались язве И гоготали, славя злость... Христа не распинали разве, И то затем, что не пришлось... Опять там каверзный вопросик Спускали с плеч, не вороша. И всё там было — злобность мосек И пустодушье чинуша. Но лжи и лести отдал дань я. Бьет пять часов — пора домой; И наг, и тесен угол мой... Но до свиданья, до свиданья! Так хорошо побыть без слов; Когда до капли оцет допит... Цикада жадная часов, Зачем твой бег меня торопит? Всё знаю — ты права опять, Права, без устали токуя... Но прав и я,— и дай мне спать, Пока во сне еще не лгу я.
Nz: Павел Антокольский Антология русской поэзии ЖАРА Был жаркий день, как первый день творенья. В осколках жидких солнечных зеркал, Куда ни глянь, по водяной арене Пузырился нарзан и зной сверкал. Нагое солнце, как дикарь оскалясь, Ныряло и в воде пьянело вдрызг. Лиловые дельфины кувыркались В пороховом шипенье жгучих брызг. И в этом газированном сиянье, Какую-то тетрадку теребя, Еще всему чужой, как марсианин, Я был до ужаса влюблен в тебя. Тогда мне не хватило бы вселенной, Пяти материков и всех морей, Чтоб выразить бесстрашно и смиренно Свою любовь к единственной моей.
Nz: Марина Цветаева стихи Антология русской поэзии ВСТРЕЧА Вечерний дым над городом возник, Куда-то вдаль покорно шли вагоны, Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны, В одном из окон полудетский лик. На веках тень. Подобием короны Лежали кудри... Я сдержала крик: Мне стало ясно в этот краткий миг, Что пробуждают мертвых наши стоны. С той девушкой у темного окна — Виденьем рая в сутолке вокзальной — Не раз встречалась я в долинах сна. Но почему была она печальной? Чего искал прозрачный силуэт? Быть может ей — и в небе счастья нет?
Nz: Марина Цветаева стихи Антология русской поэзии Т. В. Чурилину Голуби реют серебряные, растерянные, вечерние... Материнское мое благословение Над тобой, мой жалобный Вороненок. Иссиня-черное, исчерна- Синее твое оперение. Жесткая, жадная, жаркая Масть. Было еще двое Той же масти — черной молнией сгасли!— Лермонтов, Бонапарт. Выпустила я тебя в небо, Лети себе, лети, болезный! Смиренные, благословенные Голуби реют серебряные, Серебряные над тобой.
Nz: Марина Цветаева стихи Антология русской поэзии ГЛАЗА Привычные к степям — глаза, Привычные к слезам — глаза, Зеленые — соленые — Крестьянские глаза! Была бы бабою простой, Всегда б платили за постой Всё эти же — веселые — Зеленые глаза. Была бы бабою простой, От солнца б застилась рукой, Качала бы — молчала бы, Потупивши глаза. Шел мимо паренек с лотком... Спят под монашеским платком Смиренные — степенные — Крестьянские глаза. Привычные к степям — глаза, Привычные к слезам — глаза... Что видели — не выдадут Крестьянские глаза!
Nz: Марина Цветаева Антология русской поэзии АНЖЕЛИКА Темной капеллы, где плачет орган, Близости кроткого лика!.. Счастья земного мне чужд ураган: Я - Анжелика. Тихое пенье звучит в унисон, Окон неясны разводы, Жизнью моей овладели, как сон, Стройные своды. Взор мой и в детстве туда ускользал, Он городами измучен. Скучен мне говор и блещущий зал, Мир мне - так скучен! Кто-то пред Девой затеплил свечу, (Ждет исцеленья ль больная?) Вот отчего я меж вами молчу: Вся я - иная. Сладостна слабость опущенных рук, Всякая скорбь здесь легка мне. Плющ темнолиственный обнял как друг Старые камни; Бело и розово, словно миндаль, Здесь расцвела повилика... Счастья не надо. Мне мира не жаль: Я - Анжелика.
Nz: Марина Цветаева Антология русской поэзии НОВОЛУНЬЕ Новый месяц встал над лугом, Над росистою межой. Милый, дальний и чужой, Приходи, ты будешь другом. Днем — скрываю, днем — молчу. Месяц в небе,— нету мочи! В эти месячные ночи Рвусь к любимому плечу. Не спрошу себя: «Кто ж он?» Все расскажут — твои губы! Только днем объятья грубы, Только днем порыв смешон. Днем, томима гордым бесом, Лгу с улыбкой на устах. Ночью ж... Милый, дальний... Ах! Лунный серп уже над лесом!
Nz: Саша Черный Антология русской поэзии СУМЕРКИ Хлопья, хлопья летят за окном, За спиной теплый сумрак усадьбы. Лыжи взять да к деревне удрать бы, Взбороздив пелену за гумном... Хлопья, хлопья... Всё глуше покой, Снег ровняет бугры и ухабы. Островерхие ели — как бабы, Занесённые белой мукой. За спиною стреляют дрова, Пляшут тени... Мгновенья всё дольше. Белых пчёлок всё больше и больше... На сугробы легла синева. Никуда, никуда не пойду... Буду долго стоять у окошка И смотреть, как за алой сторожкой Растворяется небо в саду.
Nz: Саша Черный Антология русской поэзии МОЙ РОМАН Кто любит прачку, кто любит маркизу, У каждого свой дурман,- А я люблю консьержкину Лизу, У нас - осенний роман. Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой,- Смешна любовь напоказ! Но все ж тайком от матери строгой Она прибегает не раз. Свою мандолину снимаю со стенки, Кручу залихватски ус... Я отдал ей все: портрет Короленки И нитку зеленых бус. Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу, Грызем соленый миндаль. Нам ветер играет ноябрьскую фугу, Нас греет русская шаль. А Лизин кот, прокравшись за нею, Обходит и нюхает пол. И вдруг, насмешливо выгнувши шею, Садится пред нами на стол. Каминный кактус к нам тянет колючки, И чайник ворчит, как шмель... У Лизы чудесные теплые ручки И в каждом глазу - газель. Для нас уже нет двадцатого века, И прошлого нам не жаль: Мы два Робинзона, мы два человека, Грызущие тихо миндаль. Но вот в передней скрипят половицы, Раскрылась створка дверей... И Лиза уходит, потупив ресницы, За матерью строгой своей. На старом столе перевернуты книги, Платочек лежит на полу. На шляпе валяются липкие фиги, И стул опрокинут в углу. Для ясности, после ее ухода, Я все-таки должен сказать, Что Лизе - три с половиною года... Зачем нам правду скрывать?
Nz: Саша Черный Антология русской поэзии АПЕЛЬСИН Вы сидели в манто на скале, Обхвативши руками колена. А я - на земле, Там, где таяла пена,- Сидел совершенно один И чистил для вас апельсин. Оранжевый плод! Терпко-пахучий и плотный... Ты наливался дремотно Под солнцем где-то на юге, И должен сейчас отправиться в рот К моей серьезной подруге. Судьба! Пепельно-сизые финские волны! О чем она думает, Обхвативши руками колена И зарывшись глазами в шумящую даль? Принцесса! Подите сюда, Вы не поэт, к чему вам смотреть, Как ветер колотит воду по чреву? Вот ваш апельсин! И вот вы встали. Раскинув малиновый шарф, Отодвинули ветку сосны И безмолвно пошли под скалистым навесом. Я за вами - умильно и кротко. Ваш веер изящно бил комаров - На белой шее, щеках и ладонях. Один, как тигр, укусил вас в пробор, Вы вскрикнули, топнули гневно ногой И спросили: "Где мой апельсин?" Увы, я молчал. Задумчивость, мать томно-сонной мечты, Подбила меня на ужасный поступок... Увы, я молчал!
Nz: Саша Черный Антология русской поэзии АМУР И ПСИХЕЯ Пришла блондинка-девушка в военный лазарет, Спросила у привратника: «Где здесь Петров, корнет?» Взбежал солдат по лестнице, оправивши шинель: «Их благородье требует какая-то мамзель». Корнет уводит девушку в пустынный коридор; Не видя глаз, на грудь ее уставился в упор. Краснея, гладит девушка смешной его халат, Зловонье, гам и шарканье несется из палат. «Прошел ли скверный кашель твой? Гуляешь или нет? Я, видишь, принесла тебе малиновый шербет...» — «Merci. Пустяк, покашляю недельки три еще». И больно щиплет девушку за нежное плечо. Невольно отодвинулась и, словно в первый раз, Глядит до боли ласково в зрачки красивых глаз. Корнет свистит и сердится. И скучно, и смешно! По коридору шляются — и не совсем темно... Сказал блондинке-девушке, что ужинать пора, И проводил смущенную в молчаньи до двора... В палате венерической бушует зычный смех, Корнет с шербетом носится и оделяет всех. Друзья по койкам хлопают корнета по плечу, Смеясь, грозят, что завтра же расскажут всё врачу. Растут предположения, растет басистый вой, И гордо в подтверждение кивнул он головой... Идет блондинка-девушка вдоль лазаретных ив, Из глаз лучится преданность, и вера, и порыв. Несет блондинка-девушка в свой дом свой первый сон: В груди зарю желания, в ушах победный звон.
Nz: Павел Антокольский Антология русской поэзии В ДОЛГОЙ ЖИЗНИ В долгой жизни своей, Без оглядки на пройденный путь, Я ищу сыновей, Не своих, все равно – чьих-нибудь. Я ищу их в ночи, В ликованьи московской толпы,– Они дети ничьи, Они звездных салютов снопы. Я на окна гляжу, Где маячит сквозной силуэт, Где прильнул к чертежу Инженер, архитектор, поэт,– Кандидат ли наук, Фантастический ли персонаж, Чей он сын, чей он внук, Наш наследник иль вымысел наш? Исчезает во тьму Или только что вышел на старт? Я и сам не пойму, Отчего он печален и стар. Как громовый удар, Прокатилась догадка во мне: Он печален и стар, Оттого что погиб на войне. Свою тайну храня В песне ветра и в пляске огня, Он прощает меня, Оттого что не помнит меня.
Nz: Павел Антокольский Антология русской поэзии НЬЮТОН Гроза прошла. Пылали георгины Под семицветной радужной дугой. Он вышел в сад и в мокрых комьях глины То яблоко пошевелил ногой. В его глазах, как некое виденье, Не падал, но пылал и плыл ранет, И только траектория паденья Вычерчивалась ярче всех планет. Так вот она, разгадка! Вот что значит Предвечная механика светил! Так первый день творения был начат. И он звезду летящую схватил. И в ту же ночь, когда все в мире спало И стихли голоса церквей и школ, Не яблоко, а формула упала С ветвей вселенной на рабочий стол. Да! Так он и доложит, не заботясь О предрассудках каменных голов. Он не допустит сказок и гипотез, Все кривды жерновами размолов. И день пришел. Латынь его сухая О гравитации небесных тел Раскатывалась, грубо громыхая. Он людям досказал все, что хотел. И высоченный лоб и губы вытер Тяжеловесной космой парика. Меж тем на кафедру взошел пресвитер И начал речь как бы издалека. О всеблагом зиждителе вселенной, Чей замысел нам испокон отверст... Столетний, серый, лысый как колено, Он в Ньютона уставил длинный перст. И вдруг, осклабясь сморщенным и дряблым Лицом скопца, участливо спросил: - Итак, плоды осенних ваших яблонь Суть беглые рабы магнитных сил? Но, боже милосердный, что за ветер Умчал вас дальше межпланетных сфер? - Я думал,- Ньютон коротко ответил.- Я к этому привык. Я думал, сэр.
Nz: Павел Антокольский Антология русской поэзии ВСТУПЛЕНИЕ Европа! Ты помнишь, когда В зазубринах брега морского Твой гений был юн и раскован И строил твои города? Когда голодавшая голь Ночные дворцы штурмовала, Ты помнишь девятого вала Горючую честную соль? Казалось, что вся ты - собор, Где лепятся хари на вышке, Где стонет орган, не отвыкший Беседовать с бурей с тех пор. Гул формул, таимых в уме, Из черепа выросший, вторил Вниманью больших аудиторий, Бессоннице лабораторий И звездной полуночной тьме. Все было! И все это - вихрь... Ты думала: дело не к спеху. Ты думала: только для смеха Тоска мюзик-холлов твоих. Ты думала: только в кино Актер твои замыслы выдал. Но в старческом гриме для вида Ты ждешь, чтобы стало темно. И снова голодная голь Штурмует ночные чертоги, И снова у бедных в итоге Одна только честная боль. И снова твой смертный трофей - Сожженные башни и села, Да вихорь вздувает веселый Подолы накрашенных фей. И снова - о, горе!- Орфей Простился с тобой, Эвридикой. И воют над пустошью дикой Полночные джазы в кафе.
Nz: Алексей Апухтин стихи Антология русской поэзии Безмесячная ночь дышала негой кроткой. Усталый я лежал на скошенной траве. Мне снилась девушка с ленивою походкой, С венком из васильков на юной голове. И пела мне она: «Зачем так безответно Вчера, безумец мой, ты следовал за мной? Я не люблю тебя, хоть слушала приветно Признанья и мольбы души твоей больной. Но... но мне жаль тебя... Сквозь смех твой в час прощанья Я слезы слышала... Душа моя тепла, И верь, что все мечты и все твои страданья Из слушавшей толпы одна я поняла. А ты, ты уж мечтал с волнением невежды, Что я сама томлюсь, страдая и любя... О, кинь твой детский бред, разбей твои надежды, Я не хочу любить, я не люблю тебя!» И ясный взор ее блеснул улыбкой кроткой, И около меня по скошенной траве, Смеясь, она прошла ленивою походкой С венком из васильков на юной голове.
Nz: Евгений Баратынский - стихи Антология русской поэзии БОКАЛ Полный влагой искрометной, Зашипел ты, мой бокал! И покрыл туман приветный Твой озябнувший кристалл... Ты не встречен братьей шумной, Буйных оргий властелин,- Сластолюбец вольнодумный, Я сегодня пью один. Чем душа моя богата, Всё твое, о друг Аи! Ныне мысль моя не сжата И свободны сны мои; За струею вдохновенной Не рассеян данник твой Бестолково оживленной, Разногласною толпой. Мой восторг неосторожный Не обидит никого; Не откроет дружбе ложной Таин счастья моего; Не смутит глупцов ревнивых И торжественных невежд Излияньем горделивых Иль святых моих надежд! Вот теперь со мной беседуй, Своенравная струя! Упоенья проповедуй Иль отравы бытия; Сердцу милые преданья Благодатно оживи Или прошлые страданья Мне на память призови! О бокал уединенья! Не усилены тобой Пошлой жизни впечатленья, Словно чашей круговой; Плодородней, благородней, Дивной силой будишь ты Откровенья преисподней Иль небесные мечты. И один я пью отныне! Не в людском шуму пророк - В немотствующей пустыне Обретает свет высок! Не в бесплодном развлеченьи Общежительных страстей - В одиноком упоеньи Мгла падет с его очей!
Nz: Константин Батюшков стихи Антология русской поэзии ВАКХАНКА Все на праздник Эригоны Жрицы Вакховы текли; Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны. В чаще дикой и глухой Нимфа юная отстала; Я за ней - она бежала Легче серны молодой. Эвры волосы взвевали, Перевитые плющом; Нагло ризы поднимали И свивали их клубком. Стройный стан, кругом обвитый Хмеля желтого венцом, И пылающи ланиты Розы ярким багрецом, И уста, в которых тает Пурпуровый виноград - Все в неистовой прельщает! В сердце льет огонь и яд! Я за ней... она бежала Легче серны молодой. Я настиг - она упала! И тимпан под головой! Жрицы Вакховы промчались С громким воплем мимо нас; И по роще раздавались Эвоэ! и неги глас!
Nz: Огарев Николай Антология русской поэзии АРЕСТАНТ Ночь темна. Лови минуты! Но стена тюрьмы крепка, У ворот ее замкнуты Два железные замка. Чуть дрожит вдоль коридора Огонек сторожевой, И звенит о шпору шпорой, Жить скучая, часовой. "Часовой!" - "Что, барин, надо?"- "Притворись, что ты заснул: Мимо б я, да за ограду Тенью быстрою мелькнул! Край родной повидать нужно Да жену поцеловать, И пойду под шелест дружный В лес зеленый умирать!.."- "Рад помочь! Куда ни шло бы! Божья тварь, чай, то ж и я! Пуля, барин, ничего бы, Да боюсь батожья! Поседел под шум военный... А сквозь полк как проведут, Только ком окровавленный На тележке увезут!" Шепот смолк... Все тихо снова... Где-то бог подаст приют? То ль схоронят здесь живого? То ль на каторгу ушлют? Будет вечно цепь надета, Да начальство станет бить... Ни ножа! ни пистолета!.. И конца нет сколько жить!
Nz: Огарев Николай Антология русской поэзии ОТЦУ Отец! вот несколько уж дней Воспоминанье все рисует Твои черты душе моей, И по тебе она тоскует. Все помню: как ты здесь сидел, С каким, бывало, наслажденьем На дом, на сад, на пруд глядел, Какую к ним любовь имел, Про них твердил нам с умиленьем, "Все это,- ты тогда мечтал,- Оставлю сыну в достоянье... " Но равнодушно я внимал, И не туда несло желанье, Я виноват перед тобой: Я с стариком скучал, бывало, Подчас роптал на жребий свой... Прости меня! На ропот мой Набрось забвенья покрывало. Скажи, отец, где ты теперь? Не правда ль, ты воскрес душою? Не правда ль, гробовая дверь Не все замкнула за собою? Скажи, ты чувствуешь, что я Здесь на земле грущу, тоскую, Все помню, все люблю тебя, Что падала слеза моя Не раз на урну гробовую? О! если все то знаешь ты - То будь и там мой добрый гений, Храни меня средь суеты, Храни для чистых вдохновений - Молись!.. Но, может, в той стране Ты сам, раскаяньем гонимый, Страдаешь. О, скажи же мне - Я б стал молиться в тишине, Чтоб бог дал мир душе томимой. Но нет! Ты все же лучше стал, Чем я среди греха и тленья, Ведь ты в раскаянье страдал И смыл все пятна заблужденья;- Так ты молись за жребий мой, А я святыни не нарушу Моею грешною мольбой... Молись, отец, и успокой Мою тоскующую душу.
Nz: Огарев Николай Антология русской поэзии Свисти ты, о ветер, с бессонною силой Во всю одинокую ночь, Тоску твоей песни пустынно-унылой Еще я берусь превозмочь. Я стану мечтать величаво и стройно Про будущность нашей страны,- В доверчивой мысли светло и спокойно, Мне делом покажутся сны. Я вспомню о прошлом, о жизни сердечной, Таинственном шепоте дев, И детской дремотой забудусь беспечно Под твой похоронный напев.
Nz: Леонид Мартынов Антология русской поэзии ВОЗДУШНЫЕ ФРЕГАТЫ Померк багряный свет заката, Громада туч росла вдали, Когда воздушные фрегаты Над самым городом прошли. Сначала шли они как будто Причудливые облака, Но вот поворотили круто - Вела их властная рука. Их паруса поникли в штиле, Не трепетали вымпела. Друзья, откуда вы приплыли, Какая буря принесла? И через рупор отвечали Мне капитаны с высоты: - Большие волны их качали Над этим миром. Веришь ты - Внизу мы видим улиц сети, И мы беседуем с тобой, Но в призрачном зеленом свете Ваш город будто под водой. Пусть наши речи долетают В твое открытое окно, Но карты! Карты утверждают, Что здесь лежит морское дно. Смотри: матрос, лотлинь распутав, Бросает лот во мрак страны. Ну да, над нами триста футов Горько-соленой глубины.
Nz: Леонид Мартынов Антология русской поэзии МИР РИФМ Рифм изобилие Осточертело мне. Ну, хорошо, я сделаю усилие И напишу я белые стихи! И кажется, что я блуждаю вне Мне опостылевшего мира рифм, Но и на белоснежной целине Рифм костяки мерцают при луне: — О, сделай милость, смело воскресив Любовь и кровь, чтоб не зачах в очах Огонь погонь во сне и по весне, Чтоб вновь сердца пылали без конца!
Nz: Михаил Кузмин Антология русской поэзии УТЕШЕНИЕ Я жалкой радостью себя утешу, Купив такую шапку, как у Вас; Ее на вешалку, вздохнув, повешу И вспоминать Вас буду каждый раз. Свое увидя мельком отраженье, Я удивлюсь, что я не вижу Вас, И дорисует вмиг воображенье Под шапкой взгляд неверных, милых глаз. И проходя случайно по передней, Я вдруг пленюсь несбыточной мечтой, Я обольщусь какой-то странной бредней: "Вдруг он приехал, в комнате уж той". Мне видится знакомая фигура, Мне слышится ваш голос - то не сон - Но тотчас я опять пройду понуро, Пустой мечтой на миг лишь обольщен. И залу взглядом обведу пустую: Увы, стеклом был лживый тот алмаз! И лишь печально отворот целую Такой же шапки, как была у Вас.
Nz: Леонид Мартынов стихи Антология русской поэзии СТРАУСЫ Когда Пахнёт Великим хаосом — Тут не до щебета веселого, И кое-кто, подобно страусам, Под крылья робко прячут головы. И стынут В позах неестественных, Но все-таки и безыскусственных, Забыв о промыслах божественных И обещаниях торжественных, Бесчувственны среди бесчувственных. И смутные Полубесплотные, Покуда буря не уляжется, Одним тогда они встревожены: А вдруг кому-нибудь покажутся Ножнами их подмышки потные, Куда, как шпаги, клювы вложены?
Nz: Леонид Мартынов Антология русской поэзии УДАЧА Жизнь моя все короче, короче, Смерть моя все ближе и ближе. Или стал я поэтому зорче, Или свет нынче солнечный ярче, Но теперь я отчетливо вижу, Различаю все четче и четче, Как глаза превращаются в очи, Как в уста превращаются губы, Как в дела превращаются речи. Я не видел все это когда-то, Я не знаю... Жизнь кратче и кратче, А на небе все тучи и тучи, Но все лучше мне, лучше и лучше, И богаче я все и богаче. ...Говорят, я добился удачи.
Nz: Леонид Мартынов Антология русской поэзии ИСТОРИК А если бы историк наших дней Не в современном жил, а в древнем Риме, Тогда, конечно, было бы видней Всем древним римлянам, что станет с ними! Но почему бы не предположить, Что ныне между нами, москвичами, Грядущей жизнью начинает жить, Работая и днями и ночами, Он, будущий историк наших дней, И эта книга плачется, поется, Лепечется, хохочется... И в ней Проставить только даты остается.
Nz: Леонид Мартынов Антология русской поэзии КНИГИ А красноречивей всех молчат Книги, славно изданы, честь честью Переплетены, чтоб до внучат Достояться с Достоевским вместе И затем поведать все, о чем Написавший не сказал ни слова, Но как будто озарил лучом Бездну молчаливого былого.
Nz: Арсений Тарковский Антология русской поэзии БЕЖЕНЕЦ Не пожалела на дорогу соли, Так насолила, что свела с ума. Горишь, святая камская зима, А я живу один, как ветер в поле. Скупишься, мать, дала бы хлеба, что ли, Полны ядреным снегом закрома, Бери да ешь. Тяжка моя сума; Полпуда горя и ломоть недоли. Я ноги отморожу на ветру, Я беженец, я никому не нужен, Тебе-то все равно, а я умру. Что делать мне среди твоих жемчужин И кованного стужей серебра На черной Каме, ночью, без костра?
Nz: Михаил Кузмин Антология русской поэзии ОСЕННИЕ ОЗЕРА 2 Протянуло паутину Золотое "бабье лето", И куда я взгляд ни кину, - В желтый траур все одето. Песня летняя пропета, Я снимаю мандолину И спускаюсь с гор в долину Где остатки бродят света, Будто чувствуя кончину. 12 Умру, умру, благословляя, А не кляня. Ты знаешь сам, какого рая Достигнул я. Даешь ли счастье, дашь ли муки, - Не все ль равно? Казнящие целует руки Твой раб давно. Что мне небес далекий купол И плески волн? В моей любви последний скрупул Любовью полн. Чего мне жаль, за что держуся? Так мало сил!.. Стрелок отбившегося гуся Стрелой скосил. И вот лежу я и умираю, К земле прильну, Померк мой взор: благословляю, А не кляну.
Nz: Михаил Кузмин Антология русской поэзии Сегодня праздник: все кусты в цвету, поспела смородина, и лотос плавает в пруду, как улей! Хочешь, побежим вперегонку по дорожке, обсаженной желтыми розами, к озеру, где плавают золотые рыбки? Хочешь, пойдем в беседку, нам дадут сладких напитков, пирожков и орехов, мальчик будет махать опахалом, а мы будем смотреть на далекие огороды с кукурузой? Хочешь, я спою греческую песню под арфу, только уговор: не засыпать и по окончании похвалить певца и музыканта? Хочешь, я станцую "осу" одна на зеленой лужайке для тебя одного? Хочешь, я угощу тебя смородиной, не беря руками, и ты возьмешь губами из губ красные ягоды и вместе поцелуи? Хочешь, хочешь, будем считать звезды, и кто спутается, будет наказан? Сегодня праздник, весь сад в цвету, приди, мой ненаглядный, и праздник сделай праздником и для меня!
полная версия страницы